Ведьмин рассвет. Карина Демина

Да… Никифор. Он был старшим над чужими людьми. И был в ответе за людей. А потому мой сын не имел права отказать. Это была хорошая цена.

      Все-таки я поспешила, решив, что мы похожи. В чем-то – несомненно. Но вот… взять жизнь человека, по сути ко всему этому непричастного?

      – Остальные ушли. Пускай.

      – А пчелы? – уточнил Лют. – Скот там. Земля, которая перестала урожай давать?

      – Мы не вредили людям, – в глазах Мёдб блеснуло зеленое пламя. – Но это не значит, что мы должны были им помогать. Люди… вы живете быстро. И память у вас, как ваша жизнь. Вы привыкаете к переменам легко, сперва противясь, затем принимая как должное. Иногда это хорошо… в моем сердце еще живут песни Туманного берега. И боль сильна. И у моего сына. И у прочих, кто однажды оставил ту землю, но не память о ней.

      Она прижала руки к груди. И я поняла, что она не лжет.

      – А вы… когда-то мы пытались измениться. Стать добрыми соседями. Показать, что от детей Дану может быть польза. Мы давали силу земле. Земля давала хлеб. А люди делились им с нами. Сначала они помнили, что до нашего появления земли эти были пусты. И благодарность жила в сердцах их.

      – Но не долго, – завершил Лют.

      – Именно. Мы просто забрали свое. В конце концов, сейчас есть службы доставки, которые привезут и хлеб, и молоко… и как вы там говорите? Черта лысого.

      – Это да…

      – А вороны? – не удержалась я, зацепившись вдруг за малость. – Моя… та женщина, которая мать моей матери…

      Вот не поворачивается язык назвать её бабушкой.

      – Она воронов видела. И до сих пор их видит.

      – Иногда мы прилетали. Посмотреть, как они живут.

      И вряд ли ограничивались только наблюдением. О нет, они не делали ничего такого, что нарушало бы закон. Но… в законе не сказано, что птицам запрещено пугать людей.

      А напугать они старались.

      И старуха сошла с ума.

      А её муж? Мой дед? С ним тоже что-то стало, не то, недоброе? Хотя что может стать недоброго с таким человеком… в смысле, он сам по себе был далек от понятия добра.

      – Почему вы её бросили? – задаю вопрос в сущности глупый. – Мою маму?

      Потому что мама была чужой им.

      Человек.

      И косвенно виновный в смерти моего отца. А значит, спрашивать надо не о том.

      – И меня? Почему вы бросили меня?

      Мёдб чуть склонила голову.

      – Ей было не место среди детей Дану. Моего внука любили. И многие девы готовы были бы сразиться за право взойти на его ложе.

      А тут какая-то…

      Человек.

      Обычная. Не слишком красивая с их точки зрения. Не родовитая. И с кровью проклятой.

      – Смерть его наполнила болью и гневом их сердца.

      – И оставаться среди них было бы небезопасно, – завершил Лют. – Кто-то точно не удержался бы.

      – Именно, – согласилась Мёдб. – Да и она сама не пожелала остаться. Она была довольно разумна. И моя подруга сказала, что готова принять её.

      И приняла.

      Та, неизвестная мне ведьма, которая ушла то ли до моего рождения, то ли вскоре после, потому