Шпага, честь и любовь. Анатолий Матвиенко

подчинённого сосредоточиться. Прим-офицер грубо выругался, обвинив Алекса, что унтер думает не головой, больше – неприличным местом, которое в результате потеряет в первом же бою.

      Сознавая правоту наставника и не в силах выбраться из дурмана, в котором как в тумане постоянно мелькали горящие карие глаза, хищно раскрытые алые губы и распущенные каштановые кудри, Алекс отправил посыльного на бульвар Анжелос с запиской. После самого длинного в жизни дня ожидания он получил заветное приглашение.

      Снова картины. Иные. Талантливые, исполненные в едином стиле, но не похожие друг на друга. Прекрасные.

      Нагая тея с распущенными длинными волосами летит над горами, запрокинув голову навстречу солнцу и ветру.

      Мужчина в форме гвардейца, с высоты птичьего полёта оглядывающий землю.

      Стайка молодых девушек с крыльями у края утёса, им что-то объясняет инструктор.

      Сломанное крыло. Сломанное тело.

      И снова женщина в небесах. Если присмотреться, её черты лица удивительно напоминают Йоганну. Целомудренно одетая, с оружием.

      Отряд гвардейцев атакует бомбами вражескую эскадру. Корабли пылают. Крылатое воинство, непостижимо прекрасное, парит на недоступной для червей высоте.

      Полёт через грозу. Практически – самоубийство. Никто не мог этого увидеть, а если увидел – то не выжил. И всё же картина настолько реалистична, что глупо сомневаться: это – с натуры.

      Волны прибоя выбрасывают обломки крыла. Женщина на берегу с тоской вглядывается вдаль.

      Опять небо. Опять крылатые люди.

      – Йоганна… Ты – волшебница. Ты так это почувствовала… И выразила… Как?! У меня просто нет слов!

      – А ты – чувствовал?

      – Да! Всё это – да! Но никогда бы не передал, даже если бы умел рисовать.

      – Тогда и не надо слов. Лучше действием покажи, как ты восхищён.

      Одного действия не хватило. И второго тоже…

      В следующую встречу Алекс, избавившийся, наконец, от шины на предплечье, с тоской сообщил, что его и небольшой отряд легионеров отдают под командование императорского гвардейца для выполнения какого-то тайного и ответственного задания на западном побережье.

      – Надолго?

      – Не знаю. Туда десять дней лёта в одну сторону. Пожалуй – на месяц. А к Новому году…

      – Не загадывай. Я несвободна. Может понадобиться присутствие, так сказать – по протоколу.

      Уличённый в излишней болтливости, Алекс предпочёл не узнавать, кто у нас муж. И не расспрашивать. Не знаешь – не проговоришься.

      – Кстати. Кто из императорских летит с вами? Я узнаю по своим каналам.

      – Синьор Ториус Элиуд, элит-офицер.

      – Седой лис… Тогда – что-то серьёзное. Береги себя.

      – Конечно, любовь моя. Но не из трусости, а из желания непременно встретиться с тобой ещё и ещё.

      Перед вылетом молодой любовник получил последнюю записку.

      «Уезжаю. Не ищи меня».

      Вместо подписи – размашистый рисунок летящей женской фигурки.

      То есть