Снег идет 100 лет…. Вячеслав Малежик

музыкальные пристрастия. Девушка у нас обожает традиционный джаз и песенки из репертуара сам знаешь кого…

      – Перевоспитаем.

      – Думаешь «Thеm» ей будет любо?

      – Любо, братцы, любо и «Animals» полюбит, и всяких «Kinks».

      – Не захочет, заставим!

      – Нет, все произойдет добровольно.

      VII

      Юг, море, впечатления от игры с новой группой и, конечно, Любовь – вот составляющие хорошего состояния духа Сереги Соколова в то лето 1972 года. Июль пролетел. В Вишневку приехал основной наш барабанщик Саша Жестырев, и Король Гор, да что я – Горный Король загрустил.

      – Ты знаешь, а мне понравилось с вами… И в жизни, и на сцене. И даже то, что вы поете по-русски, меня не раздражало. Я видел, что людям это по душе.

      – Да, Серега, ты что? Это же обман зрения… – пытался я вывести Соколова из серьезки.

      – Я же понимаю, что этого не должно быть, но это было, черт возьми.

      – Да, придется «Them» отодвинуть, и Толяну изловчиться и спеть что-нибудь по-русски.

      – Нет, я не потерплю в «Горном Короле» разброда и шатаний. Мы будем верны рок-н-роллу и умрем, распевая «Gloria».

      – И все вместе – «Вихри враждебные веют над нами».

      – Нет, правда, вы что-то во мне сломали, – сказал Сергей.

      – Да нет же, мы в тебе взрастили ростки нового…

      – Ладно, все равно тебе спасибо за лето, за музыку, за Ленька. С тобой нельзя серьезно разговаривать.

      – Ну, за Ленька ты нам еще не раз проставишься…

      – Проставлюсь-проставлюсь… А вот насчет репертуара и творческого лица…

      – Если серьезно, то объясни мне, мил-человек, что ты так не жалуешь русский язык? Ведь ты сам себя обездоливаешь, когда поешь на американском языке, языке наших классовых врагов, – спросил я.

      – Почему ты так говоришь? Ведь оперу поют на итальянском, и ничего, и запросто во всех театрах звучат Верди и Пуччини.

      – А в русских – Чайковский и Бородин, причем на русском.

      – Ну вот вы с Кеслером напишите достойных рок-н-роллов на русском, тогда мы… Кстати, можете и Градского подключить.

      – Напишем или нет, не нам судить, но попробуем.

      На том наша искусствоведческая беседа с Соколовым закончилась… А вскоре он улетел в Москву. Месяц август Ленек страдала без Сереги и моя жилетка не просыхала от ее слез. А в сентябре в Москве они встретились, и мы их «потеряли». Любовь, братцы мои, непростая штука. Как мы, я имею в виду «Мозаику», и предполагали, Серега попытался не только ввести русский язык как второй государственный в «Горном Короле», но и подтянуть Ленька в качестве солистки. Получился этакий «компот» ресторанного разлива, и произошел бунт на корабле, смысл которого – «нас на бабу променял».

      И Серега бросил «княжну», то есть Ленку, ставшую его очередной женой, за борт на домашнее хозяйство. И она нашла себя. Чистый дом, ухоженный Соколов, иногда нытье, что «ты не позволил мне стать джазовой певицей». Но Соколов был в порядке, и это отмечали все. Он, правда, все больше пропадал на заработках, чиня телевизоры и настраивая всяку-разну радиоаппаратуру, но для «Горного Короля» времени хватало. Другое