Снег идет 100 лет…. Вячеслав Малежик

сонажей моей книги.

      А если сказать честно, то надо отметить, что истинным героем моего повествования является простой народ, который так искренне радуется успехам трудового коллектива, подставляя надежное плечо в минуту испытаний.

      Читая мои рассказы, вы прикоснетесь к истокам, чистым истокам нашей жизни, и еще раз убедитесь, как хороша и своевременна бывает шутка, вспомните, что слезы бывают не только горькими…

      Я сейчас пишу эти строки, и две слезинки скатились на лист бумаги. И мне не стыдно за них… Да, это мужские слезы, слезы очищения. Поплачь, поплачь со мной и ты, мой читатель, а затем с легким сердцем возьмись за отбойный молоток или мастерок строителя, кувалду железнодорожного обходчика или штурвал космического корабля.

      И пусть наша жизнь будет светлее от этих моих рассказов и пусть кто-то скажет мне спасибо за то, что я со своей новой книгой пришел вовремя.

      Диалог, который вполне мог произойти в нашей квартире после очередной моей попытки выйти во Всемирную сеть…

      Сегодня вечером компьютер снова отказал мне в близости. Причем отказ был бесповоротен, и сколько я ни пытался заходить и так и сяк, пластмассовая с некоторыми металлическими вкраплениями машина была неумолима. Да-да, машина, это мы сейчас о ней все больше в мужском роде, а вообще-то она электронно-вычислительная машина, во всяком случае, меня так учили… И в силу принадлежности к женскому роду капризна, моя киска, до невозможности.

      – Скажи, – говорит, – заветное слово…

      А я бы и рад сказать, да только о чем я с ней болтал во время первого свидания и на каком языке, не помню. А она:

      – Я готова вам помочь, мил-человек, да честь свою и своих производителей, то есть родителей, выше всего ценю…

      – Сударыня, да вы хоть намекните, о чем таком мы с вами намедни говорили?

      – О разном, о всяком, а называли вы меня как-то нежно и одновременно емко. А еще, чтобы быть совсем неповторимым, вы говорили какие-то непонятки, шифровались, если говорить научным языком. И должна вам сказать, слова ваши запали мне глубоко в душу. И теперь я, как заколдованная принцесса, не могу принадлежать никому другому, да и тебе, голубь мой сизокрылый, не могу открыться, – сказала машина и надула губки.

      – Да хоть на каком языке-то я с тобой обо всем об этом говорил? – начал я новый подход.

      – Ничего такого лишнего вы не говорили и в целом были тактичны, но настойчивы в достижении своей цели. Я вам больше скажу, я почти сдалась. Да, да, да… Мне казалось, что наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Мне очень нравятся свежие мозги…

      – Свежие мозги только что убитого животного?

      – Не пошлите, пожалуйста. Не нравятся свежие, скажу – нравятся острый ум и уверенные в себе руки.

      – Ну, это не про меня…

      – Я теперь понимаю, что не про вас. А слова? Вы же помните, что исторически я женского рода… Так вот – я тоже люблю ушами… И я еще раз признаюсь, что почти увлеклась вами, – сказала ЭВМ и отвернулась к стене.

      – Да не надо мной увлекаться! Я взрослый серьезный мужчина, много чего в жизни повидавший, и мне нужны стабильные ровные отношения. И вас, между прочим, я не собираюсь обманывать. Не собираюсь, воспользовавшись Вашей слабостью и получив все, что наметил, отмахнуться от вас, как от назойливой мухи. Кстати, с Э-Вэ-Эмами у меня давно установился прекрасный контакт. Я много и успешно предметно осваивал вашу маменьку. Она, вообще-то, не была столь многогранно организована и всесторонне развита, как вы, но плодом наших симпатий стала программа под названием «Кибернетический синтез музыки».

      – Да, милый, я все это помню, но слово (!), вспомни слово, и я твоя. Пойми, это не просто женское кокетство…

      – Я еще раз спрашиваю, на каком языке?

      – А ты что, много их знаешь?

      – Ну…

      – Баранки гну, а еще мечтал о близости…

      – И что прикажешь мне делать теперь?

      – Хакера какого-нибудь пригласи, пусть, пусть поковыряется в моей душе.

      – Ты говори, говори, да не заговаривайся.

      – А чего ты боишься?

      – Да не боюсь я ничего…

      – Боишься, боишься… Знаешь, если во мне покопаться, сколько всего разного о тебе, моем любимом, узнать можно?

      – А ты так прям и готова все выложить? – не без ехидства спросил я.

      – А что, если у кого-то есть и руки умелые, и голова недырявая, а то вы все мужики…

      – При чем здесь все мужики?

      – А ты, Интернет твою мать, живи по-людски, и не надо будет бояться, что я кому-то душу открою, – почти по-человечески раздражаясь, прохрипел компьютер.

      – Да твоя компьютерная душонка соврет – не дорого возьмет!

      – Вот, вот… Я и говорю, вместо того чтобы Интернет ругать, займись своей душой. Почисти файлы, милый.

      – Ваше компьютерное величество, я что-то не пойму, – обратился я к компу, – мы с вами на вы или на ты?

      – Вы-то