Убийственный урок. Татьяна Чекасина

и у вас бывают гости?

      Ответить бы: таких не бывает.

      – У меня пропали драгоценности. И криминалист снимет отпечатки пальцев. Я думаю, легко найдёт Юлины.

      На кухне они все.

      Юлька докладывает: бусы и кольцо она «дала поносить знакомой девочке» и та вернёт.

      – А косметика… – Сбегав в их комнаты, бухает на стол коробку (активно пользовалась), – нате!

      – Я тебе говорила: когда у компьютера, не до чего не дотрагивайся, ни до каких безделиц, не лапай! Воровать, так миллион! – «воспитательный» крик Марины.

      – Твоя мать – воровка! – тонко парирует её муж и ударяет благоверную.

      – Не трогай мою мать, она в могиле!

      – В деревне каждый знает: твоя мать вороватая! И Юлька в неё!

      – Хочешь дитя в колонию отправить?

      – Какое дитя! Пока я вкалываю, не могла за ней углядеть!

      Они – в драку, будто на потеху за деньги. Их дочь выбегает на улицу.

      Телефонный разговор:

      – И теперь ты будешь народ воспитывать?

      – Буду. Формирование духовно богатого гражданина прекращено с ликвидацией Советского союза. К удовлетворению оппонентов. Но моя Родина, нет, не могу говорить… – Готовые рыдания в горле.

      – Ро-ди-на, – тянет Руслан.

      На Казанском вокзале у табло той платформы, с которой ехать в Красновидово, – Евгения. Они, две сотрудницы ОНН. Людмила – в ранге мозгового центра, Евгения – любовницы Осётрова, которую он нанял, не обременив никакими другими функциями. Людмила живёт больше идеей, чем реалиями. Евгения оберегает от реалий ценный кадр.

      – Мила, ты как?

      – Боюсь, накопления отдам на доплату отдельной квартиры, но в отдалённом районе. Подписана бумага, в которой я не претендую на площадь умершей соседки. Правда, их комнаты стоят дороже моих накоплений.

      – Надо в любую отдельную. Я бы давно.

      Разгуляй? Бауманская? Как ей без этих мест Москвы? Правда, рынок – пепелище. Так бывает: цепь событий одного ряда: пожар, уход в мир иной Косиной, Рыкаловы…

      Недавний диалог с Русланом:

      – Когда тебе плохо, ты что делаешь?

      – Иду в спортзал.

      – А я говорю в рифму.

      – Каких поэтов?

      – Не поэзия, на ходу сочиняю.

      – Ты – гений, Мила!

      Пока нет электрички, Людмила не отводит взгляда от компании неподалёку. Один имеет облик бандита: крупный торс, тупое лицо. Второй – копия рекламируемый автор, приличного не написавший, а неприличного немало. У него физиономия педофила. Третий с виду шоумен, ведущий прямой эфир о гадких откровениях ради славы глупых обывателей. Увидев стражей закона, уходят куда-то.

      Любопытно. С ними её соседка, это «дитя» Юля.

      – Поезд, Мила! – отвлекает Евгения.

      В Красновидово тирады о народе и о грядущей народной революции. Вряд ли таковая будет. Эти Рыкаловы-Ошмёткины (девичья фамилия Марины) довольны, – денег бы только. Они прут в квартиру барахло с рынков. Одеты. Да и еды хватает, правда, не