Белый волк. Шэнь Шиси

была открытая местность, за ним было легко следить, и, если вдруг что, видно, в кого стрелять. Охотники разделились на группы по двое и посменно и днем и ночью патрулировали территорию радиусом в 20 метров, держа наготове заряженное ружье.

      На третий день настала моя с Боном очередь дежурить. Мне сказали, что волчица уже приходила две ночи назад, но лишь бродила по лесу и выла, не осмеливаясь выйти на поляну.

      Когда мы с Боном забрались на крышу печи, старший по деревне сказал, что всего час назад, когда густая туча закрыла луну и все вокруг мгновенно потемнело, волчица выскочила из леса. Бесшумно, как порыв ветра, она устремилась к деревянному столбу, к которому привязан волчонок. Как только появился тусклый свет, охотники заметили ее и дважды выстрелили. Попасть в спешке не удалось, но волчицу спугнули: она развернулась и убежала в лесную чащу. Старший по деревне подчеркнул, что он хорошо рассмотрел ее густую черную шерсть и горящие, как два зеленых фонарика, глаза.

      Еле живой, привязанный к столбу волчонок постоянно скулил. Первые несколько дней мы кормили его только рисовым супом, волчонок сильно исхудал и почти умирал с голоду.

      Я лежал на печи, то и дело поглядывая на небо. К счастью, оно было ясным и безоблачным. Смотрел я туда, потому что понимал: едва оно снова потемнеет, как волчица точно воспользуется шансом забрать волчонка.

      Закричал петух. На небе остались лишь предрассветные звезды. Похоже, хитрая волчица знала, что ее ждет засада, поэтому даже не попыталась выйти на поляну. Я отложил ружье и зевнул от усталости.

      – Не расслабляйся. Волчонок вот-вот умрет. Поэтому волчица придет сегодня вечером, чтобы спасти его, несмотря ни на что, – сказал Бон.

      – Она не настолько глупа, чтобы идти на верную гибель, – заметил я.

      Пока мы говорили, до нас донеслись странные звуки. Мы с Боном сразу же направили ружья в ту сторону, где раздавался шум, прижав пальцы к спусковым крючкам. Спустя пару секунд из-за печи вышла собака. Шерсть ее была настолько белой, что как будто светилась. Бон опустил ружье и крикнул:

      – Чья это собака? Что она здесь делает в такую рань?

      Я тоже убрал ружье, скрестил руки за головой и собрался немного вздремнуть.

      Белая собака смело побежала прямо к деревянному столбу.

      – Кыш, кыш отсюда, не ходи туда! – отогнал Бон собаку, махая рукой. Та повернула голову, взглянула на Бона и снова направилась к столбу. Когда она обернулась, я словно увидел два ярких зеленых фонаря и содрогнулся всем телом, а по коже у меня побежали мурашки. Я никогда раньше такого не видел! Сначала я хотел рассказать об этом Бону, потому что у меня появилось какое-то зловещее предчувствие, но потом передумал. Мне бы не хотелось, чтобы Бон посмеялся надо мной. Я ведь не ребенок, который боится собак. И я ничего не сказал.

      Белая собака подошла к деревянному столбу, повернулась к нам спиной и опустила голову. Мы не понимали, что она делает, однако волчонок почему-то перестал скулить.

      – Эта псина что, загрызла волчонка? – Бон положил ружье