Явье сердце, навья душа. Диана Блэр

серебро на блюдце превращалось в зеркальную гладь. В ней отражались знакомые терема и избушки, окольцованные изгородью, все тот же ослепительный и ослепляющий золотостенный дворец. По одну сторону изгороди – их с Ягой изба. По другую – терновый лес, через который Баюн в Кащеев град и пробрался.

      «И это все Кащеево царство? Один лишь город, больше ничего?» А впрочем, так ли это важно, если родной город Яснорада покидать и не думала?

      И все же была в увиденном толика разочарования. В ее руках – волшебная вещица, а показать она сумела лишь то, что Яснорада день-деньской видела и без нее.

      – Покажи мне другие царства.

      Яблоко послушно покатилось по блюдцу. Города с высоты птичьего полета, поля, золотистым полотном раскинувшиеся под невидимым крылом. Леса – колышущийся изумрудный полог, моря – полог лазоревый. Острые зубы Матери Сырой Земли – высокие, скрытые шапками снега горы.

      Дух захватывало от увиденного, но чего-то Яснораде недоставало. Что-то терзало, кроме голода, изнутри. И вдруг ее осенило.

      – Покажи мне миры, о которых я в книгах Ягой читала, – с замиранием сердца попросила она.

      Те странные, причудливые сказки… Могло ли волшебное блюдце их оживить?

      В третий раз покатилось яблочко по серебряному блюдцу, что стало даже не зеркалом – волшебным оконцем. Мир, что виделся сквозь него, был иным, совсем-совсем незнакомым. Дома в нем высились не деревом, а камнем, и смотрели мертвыми, блестящими глазами с самого поднебесья. Дороги лежали ровными длинными лентами, и по ним ползли огромные железные жуки. Люди выходили из их нутра, странно разодетые, разукрашенные, бежали куда-то по бесконечной перевязи дорог и ступеням из вездесущего камня, который, казалось, поглотил этот мир.

      Мир завораживал своей инаковостью и оглушал ею.

      Яснорада остановила яблоко, и видение погасло, словно залитое серебром. Подняв голову, она встретила ошалелый взгляд Баюна.

      – Сказка Ягой, – сдавленно прошептала она. – Ну точно, сказка.