Взрослые дети. Марк Дин

к его мечте. Обычно выпускник филфака огорчался, когда понимал, что собеседнику, рожденному в стране Пушкина, разговоры о его творчестве не интересны. «Не с кем поговорить ни на родине, ни на чужбине», – думал он, как и полагалось человеку утонченному, жившему во времена Пушкина. Сам Шегали уже запутался, что есть для него родина, а что чужбина.

      Дедушка постоянно напоминал ему, что он не от мира сего.

      – Низами бы хоть читал, – ворчал старик в узком кругу аксакалов и плакался, что его внук даже барашка прирезать не может.

      Те его про себя жалели и вслух успокаивали:

      – Хоть парень и странный, но тебя уважает, а это главное.

      Одна жена во всем Шегали поддерживала, смирившись, что быть супругой «странному» человеку у нее на роду написано. О своем истинном мнении она не говорила, полагая, что в том состоит верность традициям: «Не она придумала, что должна быть верной и покорной женой, значит, не ей эту традицию и менять».

      В России Шегали тоже считали странным, в особенности когда он пытался устроиться учителем русского языка или музейным работником. Но в обеих странах также находились люди и вещи, которые вызывали у него сентиментальные чувства. Вот и теперь колка дров заставила его подумать о теплой печке и сидевшей рядом Арине Родионовне.

      – Ваша мечта сбудется… да, да, – добавил он для Саши. – Я не боюсь показаться банальным. Новый год же…

      Груздев в подобных ситуациях сторожа жалел, прощая ему любую «сентиментальную ерунду». А Саша улыбнулся, вспомнив, как в детстве ждал Деда Мороза, стараясь быть хорошим мальчиком во всем, чтоб получить в подарок новые лыжи или лыжный костюм.

      – Я не знал, что этот спорт такой популярный, – искал общую тему Шегали. – Я обязательно посмотрю по телевизору.

      Сторож надеялся, что новое популярное увлечение окончательно сделает его своим в большой северной стране.

      – Раки, – произнес победоносно вернувшийся Груздев.

      В руке он держал полное ведро еще живых раков.

      – И что вы с ними сделаете? – с детской наивностью спросил Шегали.

      – Пойдемте, покажу, – хитро улыбнулся полковник. – Лизавета!.. Лиза!

      На его призыв из гостиной вышел Валеев. Трубачев с кислым лицом шатался по дому: он включил новый военный фильм. Реплик его героев генерал не знал и слонялся из угла в угол, ворча на всех своих родственников.

      Шегали знал о глухоте Трубачева, но все же поздоровался для приличия.

      – Здравствуй, Сашка, – неожиданно отозвался Трубачев.

      Заметив нового гостя, он решил, что теперь-то будет, кому излить душу насчет внука, сына, который уехал и не вернулся, а заодно насчет жены внука, которую он никак не мог найти.

      – Лиза где? – спросил Груздев.

      Валеев только комично развел руками.

      – Так, Сан Саныч, будем раков варить, – заявил полковник.

      – Ну, вот это я понимаю,