Малинур. Андрей Савин

проживания отдельных крупных кланов в горах, и закачивая экспансией эллинской крови, обильно разнообразившей местный генофонд в период прохода здесь армии Александра Македонского. Хотя близкое соседство сразу пяти государств, само по себе порождает кровосмешение. Поэтому, Кузнецов никогда не удивлялся, встречая среди памирцев, и кудрявых китайцев, и рыжих пуштунов, и голубоглазых белуджей.

      – Салам аллейкам! – поздоровался Сергей.

      – Аллейкам ассалам, командон джан, – ответил задержанный, испугано поклонившись большому начальнику.

      Кузнецов прекрасно знал фарси и его родственный диалект дари, ввиду чего, спокойно общался с узбеками, таджиками, киргизами и подавляющим числом представителей иных местных этнических групп. В высшей краснознаменной школе КГБ, давали неплохие основы языка, а многолетняя практика отточила навык почти до уровня носителя.

      Поинтересовавшись здоровьем, жалобами на содержание и возможными просьбами, Кузнецов внезапно замолчал и пристально посмотрел собеседнику в глаза. Тот взгляда не отводил, но длинные ресницы на левом веке слегка подрагивали, выдавая толи волнение, толи страх. По крайней мере той самоуверенности, которую Сергей ожидал встретить, в выражении лица ваханца, сейчас не было точно. Пауза затягивалась, а разведчик продолжал просто молча смотреть… и лишь когда парень заёрзал на стуле, офицер неожиданно на русском языке спросил:

      – Али. А зачем ты на допросе солгал, что по вере являешься суннитом?

      Зрачки у собеседника расширились, что хорошо было видно на фоне зеленой роговицы глаз. Левое веко дёрнулось и волнение собеседника стало очевидным: «Точно понял!».

      – И что по-русски не говоришь, тоже соврал. Зачем? Ты же шиит. Имя Али, типично шиитское. Да и в камере ты молился лишь дважды в день, до рассвета и после заката, а не пять раз, как принято у мусульман – суннитов. Я уж не говорю, что свою молитву читал то лицом к двери, то к решётке на окне. Значит ты не просто шиит, а исмаилит, для которого Бог везде и неважно направление на Каабу, – Сергей опять пристально посмотрел ваханцу в глаза, оценивая его реакцию.

      Тот, не моргая уставился на офицера, а Кузнецов продолжил:

      – Шиитский Имам Хасан Аскари сказал: «Вся мерзость, гнусность и порок заточены в комнату, ключом от которой, является ложь». Даже я, иноверец, согласен с этим полностью. А ты, нет? – офицер встал со стула и отвернулся к окну: – Али, согласен, или нет? – повторил он, специально не глядя на собеседника, чтобы не задевать его самолюбие уличением в очевидной лжи.

      – Да… – тихо и по-русски вымолвил Али, – согласен, но я не обманывал… это была такийя.

      Сергей повернулся, налил в пиалы чай и скептически покачал головой:

      – Такийя? Благоразумное сокрытие веры? От кого? От русских? – он поставил пиалу перед собеседником. – Зачем? Я хоть и коммунист, но исмаилиты для нас ничем не хуже и не лучше любых иных конфессий и традиционных