Тайна Пророка Моисея. Виталий Матвеевич Конеев

пояс голый мускулистый жилец лет тридцати пяти и начал внимательно смотреть на меня, щерясь. На его теле не было татуировок, значит, он просто хвастал своей мускулатурой или запугивал ею жильцов.

      – Ты кто? – спросил он меня властным голосом, и так как я молчал, он ткнул себя пальцев в грудь. – Я Грозный. Человек чести. – И он выставил в мою сторону кулак, на фалангах которого была татуировка "Граф". – А ты не разговорчивый. Не уважаешь нас. Я ведь могу заставить тебя говорить…

      – Я била Грозного, как хотела! – крикнула Епифания – Лахудра.

      – Да, – откликнулся Нюшка. – После того, как он изнасиловал тебя и заставил заниматься проституцией.

      – Но, но, не ври, – с угрозой в голосе сказал Грозный.

      – Да хули мне врать – то?! – вскрикнул Нюшка. – Иль ты скрываешь, что тебя из органов пнули за торговлю наркотой? Ты же сам хвастался, что всех задержанных бабёнок трахал! Склонял к проституции. А сейчас он держиморда в магазине. Ловит воровок и трахает в подсобке.

      Лицо и мускулистая шея Грозного покраснели от бурногог прилива крови. Он был в ярости, но не от слов Нюшки, а потому что я узнал его правду. Это была "классика"жизни людей, таких, как в этой квартире. Они друг друга "поддевали"("дружески подначивали") матами, высмеивали, предавали. Но очень "тонко"реагировали на иронию в свой адрес от людей с высоким интеллектом, которых они люто ненавидели. Но "ставили"себя перед ними "благородными"– "графьями", "князьями".

      Грозный хотел "поставить"себя передо мной благородным аристократом. Но Нюшка оборвал его высокий промысел. И Грозный, ничуть не обидевшись на Нюшку, люто возненавидел меня.

      – Хватит выступать! – напомнил всем о себе Поэт. – Я здесь король.

      – Да, с моего разрешения, – властно сказал Нюшка.

      Вода закипела, и мы, сняв чайники с плиты, вышли в коридор.

      Нас догнал Грозный.

      – А, ну, стой! – рявкнул он за нашими спинами.

      Но так как ни я, ни Геннадий Петрович, не остановились, то Грозный пробежал вперёд и повернулся к нам лицом.

      – Ты чо тянешь? – злобно заговорил он, глядя на меня. – Ты мне сразу не понравился.

      Грозный подошёл близко ко мне, и я зная эту "уловку", напрягся. И когда он, чуть откинув корпус назад, нанёс головой удар, целя мне в лицо, чтобы изуродовать меня, потому что ещё в кухне он замыслил такой удар, я молниеносно крутанулся вокруг себя и оказался за его спиной. А Грозный, потеряв равновесие, быстро перебирая ногами, помчался по коридору.

      В конце коридора он остановился, пробежав метров пятнадцать. Повернулся и, указывая на меня пальцем, громко и властно проговорил:

      – Я тебя заказал! На седьмой день ты подохнешь!

      Утром, когда я вышел из своей комнаты в коридор, я увидел кучу окурков перед дверью. В коридоре стояли и, вероятно, давно Нюшка с Лахудрой, Поэт, Грозный и другие жильцы.

      Вперёд выдвинулся Нюшка и, качая головой, с укором в голосе сказал:

      – Ты чо, Женя, нагадил? Кури сколько хочешь, но зачем ты паскудишь в коридоре? Ты ведь нам в карман срёшь. Где твоя совесть?

      – Да, подло, – поддержала Нюку Лахудра. –