Мерси Фоллз. Алина Васильева

предал революцию, наше общее дело, предал свои же убеждения и людей, которые шли за ним и погибли в борьбе за светлое будущее. Поддался на россказни Салерно, окружил себя алчными ублюдками, которые рано или поздно сожрали бы его с потрохами. И я не хотел на это смотреть.

      – Ты о главах кланов? – Понимающе протянул Томми, наблюдая за собеседником. Джеймс вскинул брови и неопределённо хмыкнул, удивлённый такой осведомленностью о закулисье политической жизни северо-запада и ответил, утвердительно кивнув:

      – Они самые. Я говорил, что он совершает огромную ошибку, но отец только разозлился. Мы повздорили, я сказал что не желаю больше его знать и уехал. Сначала на Юг. Оттуда в Федерацию, а затем и в Империю.

      – И как там?– С улыбкой и живейшим интересом спросил Томми. Его познания о жизни в Империи ограничивались блогами Элэйс Сильвер, которая наглядно продемонстрировала, что все россказни официальной пропаганды ничто иное как наглая ложь и Империя ничем не хуже, а местами даже и более цивилизованная страна чем та же Федерация.

      Джеймс покосился на Томми и ответил со смехом:

      – Медведи по улицам не ходят, самогон вместо чая не пьют, рабов не держат, за мнение не расстреливают, балы не каждый вечер, если ты об этом. Как тебе сказать? Если вкратце, Империя сейчас дивный новый мир. Тот самый чёртов рай который нам обещали здесь. Что же касается жизни при дворе, так после второго восстания младшей дочери императора Ирины Кауфман и её сторонников никакого двора нет вовсе, есть секретари партии. В Империи строят социализм, хотя частный бизнес имеет место быть.

      Джеймс прикрыл глаза и мечтательная улыбка тронула его губы. Похоже, он погрузился в приятные воспоминания. Томми живо представил себе идеальное государство, где все равны, все трудятся в надежде на построение светлого будущего. Неопределённо хмыкнул, не понимая как можно было отказаться от всего этого и ввязаться в гражданскую войну, да еще и на передовой как простой солдат:

      – Что заставило тебя вернуться?

      – Северо-запад несовершенен. Он беден, грязен, опасен и жесток. Но… Я люблю это место. Это мой родной дом. И я не собираюсь его отдавать.-Мрачно сказал Хантер, снова опустившись на ящик и покосившись в сторону Томми. Он лишь молча усмехнулся, поскольку никогда не считал это место своим домом и не дорожил им, потому и старался держаться подальше от гражданской войны и понятия не имел на чьей же он стороне. Справедливости ради, Томми вообще не волновали судьбы никого, кроме его ближайшего окружения. Хантер спросил оживившись:

      – Рассказать тебе ещё об Империи?

      – Да, разумеется.

      Джеймс пустился в длинный, очень подробный рассказ об устройстве страны. Укладе жизни, нравах и традициях, многие из которых казались ему дикими, странными или уморительно смешными. О своих верных соратниках профессоре Сеченове, графе Белозёрове и дочери императора Ирине. О прошедших двух революциях и своём в них участии. О суровых мерах к подавлению гражданской войны, о реформах и наконец о возвращении домой. Томми слушал его с живейшим