В краю поющих барханов. Татьяна Бадакова

й, всеми любимый… Он – навсегда!

      Это поэзия, в которой «есть воплощение простоты, благородства, свободы, здоровья, ума, такта, меры, вкуса», – такое воспитывающее значение творчество Пушкина имело для русского писателя Ивана Бунина.

      Как и все дети, маленькой девочкой я любила сказки. Едва научившись читать, погружалась в удивительные приключения князя Гвидона, меня увлекал за собой Золотой петушок, завораживали и Кот учёный, и ступа с Бабою-ягой. Я не задумывалась об авторе и не знала тогда, что он – наш великий поэт. Эти книги были моими друзьями.

      Пушкин приходит в жизнь человека с раннего детства, вернее, не приходит, он находится в нашей жизни, как родной и близкий человек, например, бабушка. Ведь ребёнок ещё не осознаёт, кто такая бабушка, откуда. Просто знает, что она всегда рядом.

      Взрослея, человек на каждом этапе жизни встречается с Пушкиным, и это действительно так.

      Ведь только настоящий друг может глубоко понять душевные переживания влюблённой девушки.

      …Я к Вам пишу – чего же боле?

      Что я могу ещё сказать?

      А какой женщине и поныне не хочется слышать сердечные признания?

      Я помню чудное мгновенье:

      Передо мной явилась ты,

      Как мимолётное виденье,

      Как гений чистой красоты…

      Сокровенные для меня обращения «любезная калмычка» и «друг степей калмык» – это национальная гордость нашего народа и взаимная любовь к Александру Сергеевичу. Народ в целом, каждая семья и отдельный человек в Калмыкии горячо любят Пушкина. В нашей республике трудно найти поэта, который не откликнулся бы собственными стихами на пушкинские «калмыцкие нежности».

      Думая о Пушкине, непременно хочется признаться ему в любви и поблагодарить.

      Зазвучат наши степи ковыльные, вторя

      красоте твоих рифм, достигших небес.

      Табуны лошадей в гривах вольную волю

      принесут, столь желанную, Гений, тебе.

      От любезной калмычки – улыбку нежную,

      взор сегодня её уже вовсе не дик.

      Благо дарят потомки, душой безбрежною,

      на века воспетые – «друг степей калмык»[1].

      Говорят, что у каждого человека и у каждого поколения свой Пушкин.

      Вот как писал русский писатель Иван Бунин о гении Александра Сергеевича, который был для него кумиром, ориентиром в творчестве и символом России:

      «“Каково было вообще его воздействие на вас?” Да как же это учесть, как рассказать? Когда он вошёл в меня, когда я узнал и полюбил его? Но когда вошла в меня Россия? Когда я узнал и полюбил её небо, воздух, солнце, родных, близких? Ведь он со мной – и так особенно – с самого начала моей жизни. Имя его я слышал с младенчества, узнал его не от учителя, не в школе: в той среде, из которой я вышел, тогда говорили о нём, повторяли его стихи постоянно. Говорили и у нас, – отец, мать, братья. И вот одно из самых ранних моих воспоминаний: медлительное, по-старинному несколько манерное, томное и ласковое чтение матушки: “У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том…”, “Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной…”. В необыкновенном обожании Пушкина прошла вся её молодость, – её и её сверстниц. Они тайком переписывали в свои заветные тетрадки “Руслана и Людмилу”, и она читала мне наизусть целые страницы оттуда, а её самоё звали Людмилой (Людмилой Александровной), и я смешивал её, молодую, – то есть воображаемую молодую, – с Людмилой из Пушкина. Ничего для моих детских, отроческих мечтаний не могло быть прекрасней, поэтичней её молодости и того мира, где росла она, где в усадьбах было столько чудесных альбомов с пушкинскими стихами, и как же было не обожать и мне Пушкина и обожать не просто, как поэта, а как бы ещё и своего, нашего?»

      И дальше: «А потом – первые блаженные дни юношества, первые любовные и поэтические мечты, первые сознательные восторги от чтения тех очаровательных томиков, которые я брал ведь не из “публичной библиотеки”, а из дедовских шкапов и среди которых надо всем царили – “Сочинения А. Пушкина”. И вся моя молодость прошла с ним».

      А мне не даёт покоя вопрос: «Где же он, мой Пушкин? Где его душевные откровения, такие близкие и родные, мои?»

      И – о, чудо! – среди бесчисленных завораживающих строк я нашла:

      Мороз и солнце – день чудесный!

      Ещё ты дремлешь, друг прелестный?

      Пора, красавица, проснись,

      Открой сомкнуты негой взоры,

      Навстречу северной Авроры,

      Звездою севера явись!

      Только сейчас становится понятно, почему часто приходят мне на ум эти строки. Они – мои.

      Я люблю просыпаться в радостном настроении, приветствуя солнце. Оно даёт надежду, что новый день будет чудесным.

      «Пора, красавица, проснись…» – так всегда говорила мне мама по утрам,

1

Татьяна Бадакова. Шестое июня.