Его чужая семья. Рина Фиори

чеканит Инна.

      Моему терпению приходит конец, и я выхожу в холл.

      – Инна, – одёргиваю девушку.

      Окидываю всех троих пристальным взглядом.

      Совсем страх потеряли, работницы хреновы.

      Что Одинцова, что Мухина, стоят с видом невинных овечек. Думают, всё им с рук сойдёт.

      Как бы не так.

      – А что здесь происходит? – напоминаю присутствующим дамам о том, кто здесь с недавних пор хозяин.

      Особенно, подчинённым. На Круглову моя власть, разумеется, не распространяется.

      Хотя Инна как раз не против оказаться в моей власти.

      Одинцова опять не сводит с меня ревнивого взгляда.

      Забавная.

      С виду скромница, но эти её взгляды такие откровенные.

      – Оу, – Инна поворачивается ко мне, – дорогой, ты даже не представляешь, что я только что услышала.

      Ещё как представляю.

      Но ни за что не признаюсь, что слышал их бестолковый разговор.

      Зато теперь наступает моя очередь буравить взглядом Ксению.

      Неужели не попытается защитить себя?

      Жду, когда девушка начнёт оправдываться, но этого не происходит.

      Надо же…

      С трудом, но мне удаётся выставить Инну из клиники.

      Ей действительно уже пора.

      А у меня есть куда более интересные дела.

      – Ну? Чего уставились? Работаем, девочки, работаем, – бросаю на ходу регистраторам.

      Они начинают изображать бурную деятельность.

      Такие серьёзные.

      Хоть бы не заржать, глядя на этих кукол.

      – И, да, – оборачиваюсь возле двери в свой кабинет, – с вами, Ксения, мы поговорим там.

      Одинцова уныло плетётся следом.

      С таким лицом, словно я её на эшафот приглашаю.

      Застывает ненадолго в дверях. О чём думает? Непонятно.

      Кивает сама себе и делает уверенный шаг вперёд.

      Ну, точно, не от мира сего.

      Но меня больше не странность подчинённой смущает, а моё к этому всему отношение. Вместо того, чтобы поставить девушку на место, я с интересом наблюдаю за ней и жду, что будет дальше.

      – Присаживайтесь, Ксения, присаживайтесь, – провожу рукой по подбородку.

      Опять смотрит. Откровенно изучает моё лицо.

      Нет, я далеко не нарцисс, но цену себе знаю. И о том, какой эффект произвожу на женщин, прекрасно осведомлён. Однако так откровенно пялиться на меня может себе позволить только Круглова.

      Короче, вывод напрашивается сам собой: не такая эта Одинцова скромница, какой хочет казаться.

      – Ксения, у меня есть к вам предложение, – обращаюсь к девушке.

      Не слышит. Смотрит на меня, но мыслями витает где-то далеко.

      – Ксения! – повышаю голос.

      Вздрагивает всем своим хрупким телом от неожиданности, извиняется, заикаясь.

      Не жду, когда эта блаженная будет готова к продуктивному разговору, выкладываю своё предложение.

      Теперь моя очередь пришла разглядывать девушку.

      В принципе, обычная. Невысокая, худенькая, волосы светлые, глаза тёмные.

      Таких на улицах города сотни, возможно тысячи.

      Но