Его чужая семья. Рина Фиори

прикрыть от начальства или пациентов, поэтому со мной все предпочитают дружить.

      ***

      Со вздохом облегчения выхожу из кабинета Олейниковой.

      Чувствую себя нужной и значимой, когда очередной конфликт удаётся погасить.

      Из кабинета босса выходит Мухина.

      Глаза злые. Желваки на лице дёргаются.

      – Змея! – выплёвывает ядовито.

      – Кто?

      – Кто-кто, невеста эта Романовского, – взмахивает руками. В одной из них девушка держит поднос, а так как мы стоим рядом, то прямоугольная штуковина пролетает буквально в сантиметре от моего носа.

      Делаю шаг назад.

      – Извини, – Галя понимает, что переборщила с эмоциями. – Просто эта стерва, она настоящий завод по производству яда.

      – Да что она тебе сказала?

      – Много всего, я в жизни столько колкостей не слышала, сколько эта за минуту выдала. Успела и мой внешний вид обсудить, и интеллектуальные способности, и вообще…

      Металлический поднос с грохотом ударяется о стойку, а Мухина плюхается на тот самый диван для посетителей, на котором только что сидела беременная девушка.

      – Галь, ты мне что в таких ситуациях говоришь? – присаживаюсь рядом с подругой.

      – Забей? – бурчит, глядя в одну точку.

      – Да, именно. Вот и забей!

      – Точно! – вскакивает с места.

      – Галь? – мне не нравится воинственный вид, с которым девушка хватает металлический поднос и несётся обратно к кабинету босса.

      – Ты же сама сказала забить? – Мухина всё ещё на взводе.

      – На ситуацию забить, Галь, на ситуацию, – укоризненно качаю головой.

      Поднимаюсь с дивана и буквально выдираю из цепких рук поднос, пока он не стал орудием преступления.

      Мы заходим за стойку регистрации и усаживаемся на крутящиеся кресла.

      Сегодня, к счастью, только текучка, никаких медосмотров и прочих массовых прелестей.

      Поэтому можно немного расслабиться.

      – Что делать собираешься? – спрашивает Мухина.

      Про девушку Романовского она уже, кажется, забыла, и теперь старательно обводит контур губ карандашом. Достаёт из косметички помаду и блеск.

      – Работать, – пожимаю плечами.

      Необходимый минимум косметики я нанесла дома.

      – Да я не об этом, – крутит в пальцах помаду и кивает на дверь кабинета Егора Михайловича.

      – А… – тяну задумчиво, – с этим… ничего.

      На самом деле, я не знаю, что делать.

      Да, первой реакцией, когда я увидела точную копию своего мужа, было скорее выяснить всё. Я хотела достучаться до него, понять, что случилось, но сейчас…

      На холодную голову вся ситуация видится иначе. Романовский очень похож на Женю, практически одно лицо, если не считать некоторых нюансов.

      Но на внешности сходство заканчивается.

      Повадки, жесты, мимика, характер – ничего общего, если присмотреться.

      И даже если каким-то чудом Женя остался жив в той автокатастрофе, потерял память и теперь вернулся, то за эти три года он очень изменился.

      – А как же… он? – подруга в очередной