Меридон. Филиппа Грегори

на свое представление. Я ухожу в город, повидаться с человеком, который хочет купить лошадь. Когда вернусь, чтобы были в фургоне, а то вам несдобровать.

      Дэнди бросила на меня взгляд, предупреждая, чтобы я придержала язык, и кротко ответила:

      – Хорошо, па.

      Обе мы знали, что он вернется пьяным до слепоты, даже не поймет, там мы или нет. И утром об этом не вспомнит.

      После мы побежали на угол поля, где у полуоткрытых ворот нас встретил Роберт Гауер: в красном фраке, белых бриджах и черных сапогах для верховой езды он был ослепителен. Мимо нас весь день, с полудня, шли люди – они платили пенни Роберту Гауеру и рассаживались на зеленых склонах, ожидая начала представления. Мы с Дэнди пришли последними.

      – Вот это господин! – ахнула Дэнди, когда мы бежали через луг. – Ты глянь на его сапоги.

      – И он одевался в фургоне! – изумленно произнесла я.

      Я в жизни не видела, чтобы из нашего фургона являлось что-нибудь ярче неряшливого, с искрой, лучшего платья Займы, надетого поверх засаленной рубашки, посеревшей из-за редких стирок.

      – А! – сказал Роберт Гауер. – Меридон и.?..

      – Моя сестра, Дэнди, – ответила я.

      Роберт Гауер величественно кивнул нам обеим.

      – Прошу, займите места, – произнес он, открывая ворота чуть пошире, чтобы впустить нас. – Где угодно на траве, но только не перед скамьями, они оставлены для господ и служителей церкви. По особой просьбе, – добавил он.

      Дэнди улыбнулась ему самой милой своей улыбкой, расправила поношенную юбку и присела в реверансе.

      – Благодарю вас, сэр, – сказала она и проплыла мимо него, высоко подняв голову.

      Ее блестящие черные волосы спадали по всей спине толстыми, как колбаски, вьющимися прядями.

      Луг шел слегка под уклон, образуя у подножия площадку, и зрители расселись на траве по склону, глядя вниз. Перед ними были установлены две небольшие скамьи, пустые, если не считать толстого мужчины с женой, походивших на зажиточных фермеров, но уж никак не на настоящих господ. Мы вошли у подножия холма, и нам пришлось идти мимо большого щита, на котором были нарисованы чудные на вид деревья, фиолетовый с красным закат и желтая земля. С двух сторон у него были приделаны выступавшие вперед крылья, так что он служил задником для зрителей и скрывал лошадей, привязанных сзади. Когда мы проходили мимо, парнишка лет семнадцати, изысканно одетый в белые бриджи и красную шелковую рубашку, выглянул из-за щита и уставился на нас. Зная, что вид у меня вороватый, я ждала беды, но он ничего не сказал, только оглядел нас с ног до головы, словно мы из-за бесплатных мест стали его собственностью. Я посмотрела на Дэнди. Глаза у нее широко раскрылись, она смотрела прямо на него, разрумянившись, с уверенной улыбкой. Смотрела так дерзко, будто была ему ровней.

      – Привет, – сказала она.

      – Ты Меридон? – удивленно спросил он.

      Я уже хотела сказать: «Нет, я Меридон, а это моя сестра», – но Дэнди меня опередила.

      – О нет, – сказала она. – Меня зовут Дэнди. А ты кто?

      – Джек, –