Меридон. Филиппа Грегори

сказала она.

      Но не настолько громко, чтобы он услышал.

      Я ничего не стала говорить про платье, которое меня ожидало. Но в тот вечер, за ужином в кухне, миссис Гривз подтолкнула ко мне по широкому выскобленному столу нижнюю юбку, рубашку, серое платье и передник. На стопке одежды лежал даже простой белый чепец, туго накрахмаленный.

      – Это на завтра, для церкви, – сказала она.

      Я встретилась своими зелеными глазами – с ее светло-голубыми.

      – А если я не хочу идти? – спросила я.

      Лицо у нее было словно кусок масла, оплывшее от страха и страдания.

      – Лучше уж пойди, – сказала она.

      Я молча взяла одежду.

      На следующее утро надевать ее было странно. Дэнди мне помогла, а сама битый час заплетала и расплетала косы, пока ей не понравилась блестящая корона, с которой белый чепец был сдвинут так далеко, как только Дэнди осмелилась. Я, напротив, натянула свой чепец низко и постаралась убрать под него все свои медные кудри. Теперь я пожалела о том, что, потеряв терпение, обкорнала себя большими ножницами, которыми мы подстригали лошадям хвосты. Будь у меня волосы подлиннее, можно было бы их зачесать и завязать. А обрезанные, они сделались непослушными кудрями, которые то и дело вылезали из-под чепца.

      Я поправила чепец перед зеркалом. Дэнди перевязывала бант на своем переднике и не смотрела на меня. Я поглядела на себя в зеркало. Отражение было куда четче, чем в корыте под водокачкой, я раньше никогда себя так ясно не видела. Свои глаза, их переливчатый зелено-ореховый цвет, их раскосый разрез. Бледную чистую кожу и выцветающие летние веснушки. Непослушные, густые, кудрявые темно-рыжие волосы, губы, которые улыбались, словно зная какую-то тайну, хотя глаза мои были холодны. Да и улыбаться мне было особо нечему.

      – А ты могла бы быть хорошенькой, – сказала Дэнди.

      Ее круглое розовое лицо появилось рядом с моим.

      – По-настоящему хорошенькой, – ободряюще сказала она. – Если б не была такой странной. Улыбалась бы парням почаще.

      Я шагнула прочь от зеркала.

      – Мне от них ничего не надо, – сказала я. – Незачем улыбаться.

      Дэнди облизнула пальцы и подкрутила челку и кудряшки возле щек.

      – А чего ж ты хочешь? – сказала она лениво. – Чего такого ты хочешь, чего нет у парней?

      – Хочу в Дол, – тут же сказала я.

      Она повернулась и посмотрела на меня.

      – У тебя будет шелковая рубашка и бриджи, и амазонка будет, а ты все еще мечтаешь об этом? – изумленно спросила она. – Мы удрали от па, можем зарабатывать пенни в день, едим досыта, носим одежду, как у господ, и все на нас смотрят. Все! Да любая девушка хотела бы в бархате ходить, как я! А ты все еще думаешь про ту старую чушь?

      – Это не старая чушь! – горячо сказала я. – Это не старая чушь. Это тайна. Тебе нравилось про это слушать, когда мы с тобой были вдвоем против па и Займы. Я не меняю веру просто потому, что получила место прислуги.

      – Прислуги! – выплюнула Дэнди. – Не называй меня прислугой. Я в своем костюме как госпожа!

      – Это всего лишь костюм, – сердито ответила я. – Только глупая потаскуха-роми