Иди на голос. Анна Мегенберг

терпением продолжал:

      – Как-то же тебя называют?

      – О, по-разному. Кто как.

      – А сам ты себя как называешь?

      Тут юноша впервые улыбнулся:

      – А я сам с собой не разговариваю, воевода.

      – Откуда знаешь, что я воевода?

      – Так ты же допрос ведёшь. И всем тут указ.

      – Знаешь что, игрун лютневый, – снова заговорил Летард, – по-моему, заврался ты. А ну говори, кем заслан?

      – Я никем не заслан, я пришёл по собственной воле.

      – Чем докажешь?

      – Ничем не докажу, потому что не могу. Но если ты не веришь моему слову, ты и десяти послухам бы не поверил.

      – Не зарывайся, малец, – прошипел Летард, поднося факел почти к самому лицу юноши. – Леший тебя знает, что ты за птица, но меча у тебя я не вижу, а мой – при мне!

      Лейла беспокойно нахмурилась. Какая-то мысль настойчиво скреблась в голове, как мышка в подполе, что-то вертелось на языке – но вот что, хоть убей, она понять не могла. Что-то странное было в лице этого юноши и в том, как он уставил глаза на танцующий перед ним огонь факела – не отводя взгляд и не щурясь.

      – Да он же слепой! – вдруг ахнула Лейла.

      – Что-о? – недоверчиво протянул Летард. – Болтаешь…

      – Да нет же, точно! – почуяв, что его гнев начинает остывать, Лейла вся напряглась от желания убедить. – Вот, поглядите…

      Она бесшумно отошла подальше в сторону и уже оттуда позвала:

      – Певец! Эй, певец!

      Юноша повернулся на зов – но сомнений быть не могло: он смотрел мимо Лейлы на добрых несколько локтей.

      – Притворяется… – опять нахмурился Летард.

      Он снова приблизил руку с факелом, и в тёмных глазах бродяги отразились два крошечных пляшущих огонька.

      – Глаза-то ясные. Ни бельма, ничего.

      – Давно ты ослеп? – вопросил молчавший до сих пор воевода.

      – Очень.

      – Как же ты ходишь без провожатого?

      – А как ты, воевода, живёшь без крыльев? У кого никогда не было глаз, тому они не нужны.

      Летард переглянулся с воеводой, точно спрашивая на что-то позволения. Воевода едва заметно кивнул.

      – Ладно. Считай, что тебе поверили. Можешь остаться.

      – Благодарствую.

      – Ступай к костру.

      Юноша послушно подошёл к огню и замер в ожидании позволения сесть.

      – А вот ты и попался! – возликовал Летард. – Как же ты костёр отыскал, а?

      Певец улыбнулся:

      – Для этого глаз не надобно. Тепло от него, как из печки. И сучья трещат.

      Летард выглядел уязвлённым.

      – Добро. Садись.

      Бродяга нашарил один из стоявших у огнища чурбаков, но не успел он присесть, как Летард точным пинком вышиб из-под него деревянный кругляш. Не ожидавший этого юноша брякнулся оземь. Лейла, не сдержавшись, охнула. Солдатня вокруг захохотала.

      – Не реготать! – рявкнул Летард, и смех стих. Лейла до боли закусила костяшки пальцев, чтобы язык не побежал впереди ума: только жалобливой бабы тут сейчас не хватает.

      – Вставай, – приказал бродяге Летард,