Триумфальная арка. Ночь в Лиссабоне. Эрих Мария Ремарк

4. Он еще раз взглянул на покойного: нет, у того губы не накрашены, да и по виду не похож. Глаза приоткрыты, один больше, другой меньше, отчего все лицо приобрело выражение странного безразличия, так и застыв в судороге вечной скуки.

      Равич наклонился поближе. Изучил пузырьки с лекарствами на ночном столике, осмотрел тело. Следов насилия нет. Он выпрямился.

      – Как звали врача, который к вам приходил? – спросил он у женщины. – Фамилию помните?

      – Нет.

      Он глянул на нее повнимательнее. Бледная как полотно.

      – Сядьте-ка вон туда. Вон на тот стул в углу. Там пока и посидите. Официант, который вызывал вам врача, здесь?

      Он обвел глазами собравшихся у двери. На всех лицах одно и то же выражение: смесь ужаса и жадного любопытства.

      – На этом этаже Франсуа работает, – сообщила уборщица, выставив перед собой швабру, точно копье.

      – Где Франсуа?

      Официант протиснулся вперед.

      – Как звали врача, который его лечил?

      – Боннэ. Шарль Боннэ.

      – Телефон его у вас есть?

      Официант порылся в карманах.

      – Пасси 27–43.

      – Хорошо. – Равич разглядел в коридоре физиономию хозяина. – А теперь распорядитесь-ка закрыть дверь. Или вам охота, чтобы сюда сбежалась вся улица?

      – Нет! Вон! Все вон отсюда! Чего встали? Побездельничать решили за мой счет?

      Хозяин вытолкал всех в коридор и прикрыл дверь. Равич снял телефонную трубку, набрал номер Вебера и переговорил с ним. Потом позвонил по номеру в Пасси. Боннэ вел прием. Он подтвердил все, что рассказала женщина.

      – Этот человек умер, – сообщил Равич. – Вы не могли бы приехать и выписать справку о смерти?

      – Этот человек меня выгнал. Причем самым оскорбительным образом.

      – Теперь он уже не в силах вас оскорбить.

      – Но он не заплатил мне за визит. Предпочел меня обозвать: дескать, я не врач, а рвач, да еще и шарлатан.

      – Приезжайте, и ваш счет будет оплачен.

      – Я могу кого-нибудь прислать.

      – Лучше вам приехать самому. Иначе плакали ваши денежки.

      – Хорошо, – согласился Боннэ после непродолжительного раздумья. – Но я ничего не подпишу, пока мне не заплатят. За все про все триста франков.

      – Вот и прекрасно. Триста франков. Вы их получите.

      Равич повесил трубку.

      – Мне очень жаль, что вам приходится все это выслушивать, – сказал он женщине. – Но по-другому никак. Без него нам не обойтись.

      Женщина уже доставала купюры.

      – Ничего страшного, – сказала она. – Для меня это не внове. Вот деньги.

      – Не спешите. Он сейчас приедет. Ему и отдадите.

      – А сами вы справку о смерти выписать не можете?

      – Нет. Тут нужен французский врач, – пояснил Равич. – Желательно тот, кто его лечил, так будет проще всего.

* * *

      После ухода Боннэ, едва за ним закрылась дверь, в комнате повисла гнетущая тишина. Словно не просто человек вышел, а что-то еще случилось. Шум машин с улицы доносился теперь как будто сквозь воздушную