Тень доктора Кречмера. Наталья Миронова

входит папа.

      – Не смей бить мою дочь!

      – Ничего, папочка, мне не больно.

      Папа обнимает ее, она крепко прижимается к нему.

      – Почему Вера должна крутить эту проклятую мясорубку? Она еще маленькая, ей не под силу.

      – Ничего, пусть привыкает. Должен же кто-то помочь мне по хозяйству! Я ей сколько раз говорила: тряпкой надо завинчивать!

      – Иди, доченька, – говорит отец Вере. – Я сам тут разберусь.

      Вера выходит из кухни, но ей прекрасно слышно продолжение спора.

      – Почему Лена не может тебе помочь? Она же старше, она уже большая.

      – Лорочке нужно заниматься. А Вера и так по всем предметам успевает.

      К тринадцати годам Лена превратилась в Лору. Она считала, что это звучит клевее. Придумала целую парадигму: если Елена, значит, Элен. Значит, Элеонора. Значит, Нора. Значит, Лора. И новое имя прижилось, только папа по-прежнему упрямо называет Лору Леной.

      – Я не позволю превращать мою дочь в прислугу.

      – А меня можно превращать в прислугу? Я и так целыми днями кручусь, с ног падаю, света божьего не вижу!

      – Ты могла бы попросить меня. И не смей ее бить. Ничего страшного не случилось.

      Вера и сама видит, что ничего страшного не случилось. В миске было слишком мало фарша, на пол почти ничего не попало. Отец подбирает миску и мясорубку, Вера, следившая за происходящим сквозь приотворенную кухонную дверь, бросается подбирать и выкидывать в ведро то, что все-таки вывалилось на пол, вытирать следы влажной тряпкой.

      – Ничего, доченька, я сам.

      – Нет, папа, я тебе помогу.

      У папы есть самодельный ножик, маленький, острый-преострый, оставшийся от дедушки. Этим ножиком папа очищает мясо от пленок и жил, вместе с Верой они дружно проворачивают фарш.

      – Все, теперь твоя очередь, – говорит он маме. – Жарь котлеты.

      Мама следит за ними злыми глазами.

      Вера росла тихой, послушной девочкой, можно было даже сказать, забитой. В школе она сразу стала примерной ученицей. У нее очень рано проявились поразительные способности к математике. Уже в младших классах она с легкостью складывала, вычитала, умножала и делила в уме большие числа.

      Однажды воскресным днем папа начал рассказывать ей, какие чудеса творил, еще учась в начальной школе, великий немецкий математик Карл Гаусс. Как-то раз учитель решил надолго занять класс трудной задачей и предложил ученикам рассчитать сумму всех чисел от одного до ста. Он думал, что они так и будут последовательно складывать единицу с двойкой, тройкой и так далее, но маленький Гаусс мгновенно сообразил, как решить задачу гораздо быстрее…

      И вдруг, на глазах у потрясенного Василия Петровича, девятилетняя Вера, не дожидаясь конца рассказа, стремительно связала ту же логическую цепочку, что и Гаусс.

      – Смотри, папа, – сказала она, – один плюс сто будет сто один. И два плюс девяносто девять – тоже сто один. Значит, и дальше то же самое. А всего таких пар пятьдесят, так? Значит, умножаем