Тень доктора Кречмера. Наталья Миронова

волосы, заплетенные в две школьные косички, беленькая кофточка с отложным воротничком, черная юбка – чуть ли не пионерская форма! Только красного галстука не хватало.

      – Пошли, купим тебе приданое, – полушутя предложил Коля.

      – Зачем? – Вера так испугалась, словно он пригласил ее прыгнуть в огонь.

      – Ну, хотя бы затем, чтобы заткнуть рот этой стерве. И чтобы ты поверила в себя. Не сомневайся, у тебя все стандарты на месте.

      – Девяносто – шестьдесят – девяносто? – Вера грустно улыбнулась и покачала головой: – Я не обольщаюсь своей внешностью.

      – И напрасно. Честное слово, – убеждал ее Коля, – с твоими данными глупо так комплексовать.

      – Я не комплексую, – возразила Вера, – просто я привыкла рассчитывать в первую очередь на свои мозги.

      – Ну, с мозгами у тебя все в порядке. Но и со всем остальным тоже, поверь! У тебя красивые глаза.

      – По-моему, этот разговор уже описан у Чехова, – напомнила Вера с горькой улыбкой. – «Когда женщина некрасива, то ей говорят: «У вас прекрасные глаза, у вас прекрасные волосы». – Она криво усмехнулась. – У меня волосы цвета волос и глаза цвета глаз. Давай больше не будем об этом.

      У нее были выразительные серые глаза вполлица, почему-то вечно испуганные, и густые длинные волосы, правда, не очень вдохновляющего пепельно-русого цвета, прозванного в народе мышиным. Коля понял, что словами ее не переубедить. Он мог бы затащить ее в салон красоты или в какой-нибудь бутик, но настаивать не стал. Это было бы жестоко. А главное, она нравилась ему такая, как есть, и было даже приятно думать, что никто, кроме него, не видит ее красоты.

      А Вера не понимала, что нашел в ней этот красавец с копной вьющихся черных волос, плутовской улыбкой и горящими, как угольки, черными цыганскими глазами. Он весельчак, выдумщик, душа общества, а она… тощая, неуклюжая, стеснительная провинциалка, серая и скучная.

      Ей в школе подружки внушали: «Парни смотрят первым делом на фигуру, на ноги… На лицо – в последнюю очередь. А что там у тебя в голове, их вообще не волнует. Хочешь заарканить парня, не говори об умном, лучше смотри ему в рот и прикинься дурочкой». Но Вера в глубине души была горда и не желала ломать комедию, чтобы «заарканить парня». Ей было скучно притворяться, да и не нужен ей был такой парень, ради которого надо прикидываться дурочкой.

      Вечером Коля пригласил ее в театр, и они посмотрели весьма «продвинутую» постановку одной из пьес Островского. Вера вежливо молчала, но Коля по лицу видел, что она шокирована.

      – Извини, – сказал он. – Ничего более интересного в эти дни не было.

      – Нет, что ты, все было замечательно, – торопливо принялась уверять его Вера. – Просто я, наверное, ничего не понимаю в искусстве, – добавила она жалобно.

      – Ничего подобного! – возмутился Коля. – Никогда так не говори и не думай. Режиссер нарочно хотел, чтобы ты так думала.

      – Зачем?

      – Ну, видишь ли… Помнишь,