Саблями крещенные. Богдан Сушинский

в нашу вражду вмешивались иностранцы.

      Д’Артаньян и Кобург переглянулись: «Она действительно считает, что французы не вправе вмешиваться даже тогда, когда люди барона Михаэля силой попытаются установить свою власть над замком?»

      – У меня шестеро воинов, – перехватила их взгляды Лили. – Сама тоже возьмусь за меч, если только барон Михаэль не уймется.

      – Он никогда не уймется, – решился вставить свое слово Лот. – Я слышал, с какой ненавистью он говорил о вас.

      – Кобург, награди этого паренька, – приказала Лили. – Много людей видело, как он входил в замок?

      – Никто. Мой дозорный встретил его у подножия плато. Я наслышан об угрозах барона фон Вайнцгардта и старался упредить его набег.

      – Вот как? Почему же до сих пор молчал?

      – Не хотел нарушать ваше спокойствие.

      – Награди Лота и выведи через тайный выход к реке. Там его никто не заметит.

      – Не надо выводить меня, – запротестовал пастух. – Позвольте остаться в замке. Я буду служить вам, баронесса. Денег не нужно, лучше дайте мне лук. В Людвигсхаффене все знают, как метко я стреляю, когда мне это позволяют.

      – Что ты скажешь на это, Кобург? – вопросительно взглянула на управителя замка Лили.

      – Он действительно хорошо стреляет, – подтвердил Отто. – Об этом знают многие. Парнишка получит и деньги, и лук. Станет ли он во время нападения стрелять в людей своего бывшего хозяина – это его дело.

      – Как-никак, у Михаэля около двадцати воинов, – задумчиво произнесла Лили, и трудно было определить, имеет ли сказанное какое-то отношение к луку, предназначенному для Лота. – Среди них – несколько очень опытных. Это немалая сила.

      – Я немедленно предупрежу капитана Стомвеля, – молвил д’Артаньян. – Пусть приготовится. Сам с двумя мушкетерами останусь в замке.

      – Не смею прерывать ваш визит в замок Вайнцгардт, господин граф, – сухо молвила баронесса. Д’Артаньян не узнавал ее: в словах, облике девушки, самой манере поведения появилось что-то сурово-холодное и явно неженское. – Однако обоз должен покинуть пределы моих владений. Я не желаю, чтобы в конфликте, возникшем между двумя представителями рода Вайнцгардтов, были замешаны французские подданные. Это даст местному маркграфу повод для вмешательства в наши родовые распри.

      – Простите, баронесса, но это невозможно, – столь же официально возразил лейтенант королевских мушкетеров. – Если из-за стычки моих солдат с людьми барона у стен вашего замка вспыхнет война между Францией и Германией, это в Париже еще смогут понять. Но кто в Пале-Рояле и Лувре способен будет понять, по какому праву мушкетеры решились оставить на растерзание противника замок, который до этого дал им приют? Единственное, что я могу обещать: мы не станем вмешиваться до тех пор, пока кто-то из людей барона не совершит нападения на француза. Но если это произойдет, в чем я совершенно не сомневаюсь, – ухмыльнулся себе в усы д’Артаньян, – то пусть простят нас все боги и валькирии вашей благословенной Валгаллы.

      20

      – Повторите