Самый опасный человек Японии. Александр Накул

превосходной бумаги. Рядом лежал вполне современный канцелярский нож. Видимо, прошедшим испытание полагалась справка на особо отрезанном куске.

      Юкио отпустил приятеля и смело зашагал в сторону комиссии.

      Пока он шёл, Кимитакэ успел подумать о многом. О том, что он и староста как раз в той половине класса, у которых нет дворянского титула. О полицейском, который допрашивал его насчёт загадочной гибели дедушки. О войне, которая идёт уже несколько лет и пропитала сам воздух, как соль пропитывает воздух у моря. Об обезьянах далёкой Маньчжурии.

      Ну и о том, что родина в опасности, само собой.

      И ещё о том, что он понятия не имеет, про что будут задавать вопросы. Адмирал так ему про это и не сказал и наверняка неспроста.

      В этом отношении экзамен был до ужаса похож на саму жизнь.

      – А почему вас двое? – нарушил молчание заместитель директора. – Сказано же: по одному заходить.

      – В силу особых обстоятельств, – отозвался Юкио, – некоторые особенно талантливые ученики нашей школы весьма ценны для государства. Разумеется, враги были бы очень рады им как-то навредить, желательно насмерть. Поэтому к таким учащимся приставлен телохранитель из числа других, бесполезных учащихся. Чтобы с ними ничего не вышло.

      – Не думаю, что тот, кого ты притащил, способен тебя защитить, – произнёс заместитель директора и бросил на Кимитакэ такой презрительный взгляд, что чуть не прожёг в нём дырку.

      – Совершенно верно, – ответил Юкио. – Это я его защищаю.

      – И кто тебя на это уполномочил?

      – Название Стальная Хризантема вам о чём-нибудь говорит?

      Члены комиссии переглянулись. Не очень ясно, к какому выводу они пришли, но заместитель директора прекратил свои расспросы.

      – Ваше имя, – скомандовал генерал, открывая новую страницу в блокноте.

      – Сатотакэ Юкио, – ответил Юкио, сложив руки за спиной. – Сатотакэ пишется теми же иероглифами, которые в китайском чтении звучат: РИ-ДЗЭН. Полагаю, вы легко их определите.

      – Странные знаки, – заметил военный. – Если у вас в семье и правда имя в фамилию перешло, то имя «Сатотакэ» так не пишется.

      – Возможно, моя фамилия произошла не от имени, – ответил Юкио. – Возможно, это какое-то прозвище или искаженное иноземное слово. Например, латинское слово Legion, они могли узнать его от миссионеров-католиков. Японец, скорее всего, произнесёт его как «ридзэн». А иероглифы уже потом подобрали.

      – И с чего бы миссионерам-католикам называть кого-то Легионом?

      – Они имели в виду, что «Легион имя мне, потому что нас много».

      Окава Сюмэй заулыбался и повернулся к военному.

      – Он хорош, – произнёс профессор. – Европейскую классику знает. Запишите это.

      Генерал записал, а потом спросил:

      – Какими языками вы владеете.

      – Japanese, – ответил Юкио. – Fluently.

      – Почему вы считаете, что подходите для особой школы переводчиков?

      Вместо ответа Сатотакэ принялся стаскивать с себя чёрный френч школьной