Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса. Эмилио Сальгари

и, словно два пушечных ядра, кинулись в небольшой проем, за которым, по-видимому, находилось убежище.

      Янес и его люди готовы были в любой момент открыть огонь по врагам, но те не показывались, а преследователи уже теряли терпение, устав от бесконечных подземелий, темноты и вони. Рычание собак странным эхом разнеслось по каменным лабиринтам. Затем наступила тишина.

      – Не зевать, – бросил португалец. – Кажется, собаки до них добрались.

      Тишину разорвали страшные крики. Послышалась пистолетная пальба. Судя по всему, между четвероногими сынами Тибета и загадочными обитателями клоак началось сражение.

      – Быстрее! Надо помочь псам! – крикнул Янес.

      Крысолов пошел во главе отряда, даже не взяв фонаря. Он хорошо знал дорогу, все повороты и переходы, а его глаза видели лучше в кромешной тьме, чем при дневном свете. В руке он держал пистолет и, пожалуй, сумел бы воспользоваться им при первой же необходимости. Галерея, по которой они бежали, все тянулась и тянулась. Изредка попадались крохотные каморки, засыпанные мельчайшим песком.

      Шум сражения стих. Не доносилось больше ни лая собак, ни человеческих воплей, ни пальбы. Замедлив шаг, Янес с тревогой спросил Тремаль-Наика:

      – Неужели мастифов убили?

      – Вряд ли. Разве что ранили. Псы слишком крепкие создания, чтобы пасть от жалких пистолетных пуль.

      – Но лая больше не слышно.

      – Нет-нет, господин Янес, – сказал Каммамури. – Слышите? По-моему, они возвращаются, причем бегом.

      – Тогда двигаемся дальше.

      Не успел отряд преодолеть и двухсот футов, как на них едва не налетели мастифы. В свете фонарей люди с изумлением обнаружили, что собаки, казавшиеся им образцом силы и свирепости, испуганы. Они почувствовали омерзительный запах, заставивший их отшатнуться от животных. Взъерошенные мастифы улеглись наземь и злобно застучали по полу хвостами.

      – Не хотелось бы мне являться ко двору с такими благоухающими собаками, – усмехнулся Янес.

      – Подлецы! – воскликнул крысолов. – Они облили их мускусом. Знаете ли вы, ваше высочество, что все собаки до смерти боятся аллигаторов и крокодилов?

      – Черт побери, первый раз слышу, – ответил Янес, начавший терять свою знаменитую флегматичность. – Теперь понимаю, почему мастифы удрали. Беднягам почудилось, будто перед ними не банда разбойников, а стая рептилий, готовых с аппетитом сожрать лучших друзей человека.

      – Где эти негодяи раздобыли мускус? Откуда он у них?

      – Мы же не знаем, чем они занимаются. Может, охотятся на крокодилов? Почему бы нет? Что скажешь, крысолов?

      – Собаки дальше не пойдут, они боятся, но мы скоро будем там.

      – Прежде в клоаках когда-нибудь воняло мускусом?

      – Нет, ваше высочество.

      – Эти люди могут быть охотниками на крокодилов?

      – Все возможно, сахиб[27]. Чем-то им же надо зарабатывать на пропитание. В клоаках бананы не растут.

      – Уверен, что разбойники никуда оттуда не сбегут?

      – Абсолютно уверен, ваше высочество. Они наверняка прячутся в ротондах, расположенных в просторной аркаде над

27

Сахиб – форма вежливого обращения к европейцу в колониальной Индии.