Очаровательный повеса. Элизабет Хойт

повторил Аса, словно пробуя слово на вкус. – Откровенно говоря, не уверен, что понимаю значение этого слова, но мне кажется такой ответ не вполне… достоверным.

      Глаза Эвы вспыхнули гневом, но прежде чем она успела что-то сказать, он тихо засмеялся и спросил:

      – Скажите, мисс Динвуди, вам хотелось бы знать, что вижу я, когда смотрю на вас?

      «Нет, конечно же, нет!»

      – Да! – выпалила она и поморщилась, поскольку хорошо знала, что видят мужчины, глядя на нее: ничем не примечательную серую мышь, да и то, если пребывают в доброжелательном настроении, но чаще дурнушку.

      Она приготовилась услышать что-то подобное, но когда осмелилась взглянуть в лицо своего натурщика, взгляд его был горячим и тяжелым, совсем не мягким и определенно не добрым, но и не брезгливым, не насмешливым.

      Он смотрел на нее как на равную, словно она его интересовала и даже… привлекала.

      – Я вижу женщину, которая страшно боится показаться слабой, которая держится как королева, не допуская даже мысли, чтобы ее жалели, которая, как я подозреваю, запросто может управлять всеми нами.

      У Эвы перехватило дыхание, страшно было, что от какого-нибудь звука или жеста чары развеются.

      Уголок его губ дрогнул и медленно пополз вверх.

      – И еще я вижу очень любознательную чувственную женщину, которая чего-то смертельно боится: себя? Других? Не знаю. – Аса подался вперед, нарушив позу, в которой должен был сидеть, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отодвинуть свой стул подальше. – Только я думаю, что у нее внутри горит огонь. Возможно, это лишь угли слабо тлеющего костра, но если к ним добавить сухих дров и раздуть пламя… – он улыбнулся, и почему-то его улыбка показалась ей опасной, – …то оно так разгорится, что уничтожит все вокруг.

      Эва забыла, что надо дышать, и смотрела на него, словно птичка на кота, изготовившегося к прыжку. Он говорит о ней? Огонь? От одной только мысли ее бросило в жар.

      – Я… – Слова застряли в горле, и она опустила глаза на свои рисунки. Да что, черт возьми, с ней происходит!

      Ситуацию разрядил Жан-Мари.

      – Вы велели сказать, когда часы пробьют два.

      Чернокожий гигант перевел взгляд с хозяйки на гостя и подозрительно нахмурился.

      – Да, спасибо, Жан-Мари, – сказала Эва, почувствовал укол разочарования.

      Она дала лакею соответствующие инструкции на случай, если во время сеанса что-то пойдет не так. Сеанс действительно получился странным, но совсем не таким, какого она опасалась.

      Аса вздохнул.

      – Если уже действительно два часа, то мне пора: надо еще попасть на Бонд-стрит.

      – А зачем? – не сумела сдержать любопытство Эва.

      – Нужно купить люстру для театра.

      Эве нередко приходилось принимать и спонтанные решения, что она сделала и сейчас:

      – В таком случае я иду с вами.

      Аса явно растерялся, а мисс Динвуди невозмутимо улыбнулась. Куда подевалось запуганное существо, то красневшее, то бледневшее от его слов? Исчезло, испарилось,