Очаровательный повеса. Элизабет Хойт

Вы бывали в театре и знаете, что это такое. У меня есть музыканты и танцоры, есть опера Фогеля: новая и, по моему мнению, одна из лучших, – есть Ла Венециано – Виолетта, которую вы видели сегодня утром, – самое известное сопрано в Лондоне. Мне нужен только ведущий кастрат.

      Эва кивнула.

      – Да, а без него, можно считать, у вас нет ничего. Зрителей в ваш парк привлечет слава певцов, и главный среди них – тот, кто обладает самым чарующим голосом, который посетители захотят услышать снова и снова.

      Харт стиснул зубы.

      – Я уже послал письма на континент и всем знакомым. В течение недели у меня будет новый обладатель высокого сопрано.

      – И у вас останется всего две недели на репетиции.

      Мужчина скрипнул зубами.

      – Все успеем, я не сомневаюсь, если будут деньги.

      Эва улыбнулась и покачала головой.

      – Я вам уже неоднократно говорила «нет», но вы продолжаете идти напролом. Скажите, мистер Харт, вы способны отступить?

      – Никогда! – Его зеленые глаза прищурились и смотрели с вызовом. Он выглядел так же, когда набросился на мистера Шервуда: дикая бескомпромиссная сила, с которой нельзя не считаться.

      Ей следовало бояться этого человека. Возможно, в глубине души она действительно испытывала страх, иначе откуда это учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание.

      Но если и так, Эва решила не обращать на эти признаки внимания.

      – Очень хорошо.

      Гость выпрямился, на лице его появилась широкая улыбка, и как раз в этот момент вошла Руфь с подносом.

      Эва указала на низкий столик перед диваном, на котором сидел мистер Харт, и девушка поставила поднос туда, не сводя глаз с гостя: у хозяйки не часто бывали посетители.

      – Спасибо, Руфь.

      Девушка улыбнулась и выскользнула из комнаты.

      – Выглядит аппетитно, – заметил гость и взял с подноса кусок хлеба.

      Тесс догадалась купить на рынке несколько рыбин, и на втором подносе стояли те же блюда, что и на ее собственном.

      Эва несколько секунд как завороженная смотрела на его пальцы, когда он ломал хлеб, потом проговорила:

      – У меня есть одно условие, прежде чем я предоставлю вам доступ к деньгам моего брата. – На мгновение задумавшись, она добавила: – Точнее, два.

      Мужчина нахмурился, продолжая терзать хлеб длинными пальцами.

      – Что за условия?

      Эва глубоко вздохнула.

      – Я буду вести бухгалтерию «Хартс-Фолли» до тех пор, пока театр не откроется.

      – Но мы так…

      – И еще, – решительно отмахнулась от его возражений Эва. – Вы будете позировать мне как модель.

      Несколько минут Аса Мейкпис смотрел на эту безумную женщину, словно не веря своим глазам, потом откинул голову и расхохотался, да так, что на глазах выступили слезы. С того самого момента, как она вырвала его из приятнейшего сна рядом с теплой обнаженной Виолеттой, его день становился все хуже и хуже. Все катилось под откос. Мисс Эва Динвуди была как одна из вестниц рока, которые всегда преследуют неудачливого