Камерные гарики. Прогулки вокруг барака (сборник). Игорь Губерман

потребует страна.

      Не верьте книгам и родителям.

      История темна, как ночь.

      Колумб (Аид), плевав на Индию,

      гнал каравеллы, чтоб помочь.

      Еврейским занявшись вопросом,

      Потемкин, граф, ушел от дел;

      науки бросив, Ломоносов

      Екатерину поимел.

      Ученый, он боялся сплетен

      и только ночью к ней ходил.

      Старик Державин их заметил

      и, в гроб сходя, благословил.

      В приемных Рима подогретый,

      Крестовый начался поход;

      Вильям Шекспир писал сонеты,

      чтоб накопить на пароход.

      …Но жил дикарь – с евреем рядом.

      Века стекали с пирамид.

      Ассимилировались взгляды.

      И кто теперь антисемит?

      Хрустят суставы, гнутся шеи,

      сраженье близится к концу,

      и два врага, сойдясь в траншее,

      меняют сахар на мацу.

      В жестокой схватке рукопашной

      ждала победа впереди.

      Стал день сегодняшний – вчерашним;

      никто часов не заводил.

      И эта мысль гнала евреев,

      она их мучила и жгла:

      ведь если не смотреть на время,

      не знаешь, как идут дела.

      А где стоят часы семитов,

      там время прекращает бег;

      в лесу мартышек и термитов

      пещерный воцарился век.

      За пищей вглубь стремясь податься,

      они скрывались постепенно

      от мировых цивилизаций

      и от культурного обмена.

      И коммунизм их – первобытен,

      и в шалашах – портрет вождя,

      но в поступательном развитии

      эпоху рабства обойдя,

      и локоть к локтю, если надо,

      а если надо, грудь на грудь,

      в коммунистических бригадах

      к феодализму держат путь…

      Семейный вечер

      Мы все мучительно похожи.

      Мы то знакомы, то – родня.

      С толпой сливается прохожий —

      прямая копия меня.

      Его фигура и характер

      прошли крученье и излом;

      он – очень маленький бухгалтер

      в большой конторе за углом.

      Он опоздал – теперь скорее!

      Кино, аптека, угол, суд…

      А Лея ждет и снова греет

      который раз остывший суп.

      Толпа мороженщиц Арбата,

      кафе, сберкасса, магазин…

      Тут бегал в школу сын когда-то,

      и незаметно вырос сын…

      Но угнали Моисея

      от родных и от друзей!..

      Мерзлоту за Енисеем

      бьет лопатой Моисей.

      Долбит ломом, и природа

      покоряется ему; знает он,

      что враг народа,

      но не знает – почему.

      Ожиданьем душу греет,

      и – повернут ход событий:

      "Коммунисты и евреи!

      Вы свободны. Извините"…

      Но он теперь живет в Тюмени,

      где даже летом спит в пальто,

      чтоб в свете будущих решений

      теплее ехать, если что…

      Рувим спешит. Жена – как свечка!

      Ей