Соперник Цезаря. Марианна Владимировна Алферова

Самое забавное, что дерзкая затея может удаться. Сейчас такое время, когда может случиться все что угодно. Но что дальше? Заговорщики продержатся у власти несколько дней, от силы месяц. Чем дольше – тем хуже. Будут убийства, грабежи, сброд будет насиловать женщин и детей, а потом с Востока явится Помпей Великий со своими легионами и войдет в Город. Сулла в свое время наглядно доказал, что Рим невозможно оборонять без хорошего войска. У Катилины нет армии, так что Помпей без труда повторит урок своего учителя и станет повелителем Рима. Уже навсегда.

      Помпей – повелитель Рима?

      «Нет, клянусь Геркулесом, мне не нравится эта перспектива! – усмехнулся Клодий. – Потому как Помпей может у власти задержаться».

      Катилину придется остановить, пока он не поднес факел к костру и все вокруг не запылало. Только сможет ли Цицерон справиться с заговорщиками? Если бы речь шла о болтовне, то волноваться не стоило – этим видом оружия консул владеет в совершенстве. Но если дело дойдет до мечей, драться придется другим.

      II

      Клодий остался ночевать у Цицерона. Послеобеденная беседа за чашей разбавленного фалерна затянулась. Наедине, не заботясь о красоте фраз и славе римского народа, выходец из Арпина был очаровательным и остроумным собеседником. Исчезли манерность и напыщенность, Клодий видел перед собой усталого немолодого человека, который прекрасно понимает, что происходит в Республике.

      Как бы между прочим Клодий пересказал хозяину слова Катилины о сенате и невозможности дальнейшего безголового существования.

      – Я и сам вижу, какие пустые люди наши отцы-сенаторы! – воскликнул Цицерон в сердцах. Он даже привстал на ложе. – О чем только они думают? О Республике? Нет! О своих садках, где разводят драгоценных рыбок. Остальное слишком незначительно по сравнению с рыбными садками. Но что делать? Если бы явился ректор-избавитель, и смог бы излечить нашу Республику, вернуть ей утраченную доблесть, утраченный аскетизм, прежние честность и честь, и вновь вручить власть сенату и народу Рима! – Цицерон так разволновался, что на лбу выступила испарина, и он промокнул лоб салфеткой. – Воровство, подкуп, обман, растраты, вымогательства, лень. Римляне стали вместилищем пороков, как прежде были образцом добродетели.

      – Мы не преувеличиваем доблесть наших предков?

      Цицерон саркастически скривил губы:

      – Сам послушай, что ты сказал, Публий. Преувеличиваем доблесть! Разве доблесть бывает излишней? Мне кажется порой, – о, тяжкие подозрения! – что многие римляне мечтают о покое и хорошем господине! – Цицерон опять сбился на патетический тон, но говорил он искренне. – Увы, царская власть тяжка даже для какого-нибудь перса, а для римлян она позорна!

      – Так где же выход? И есть ли он вообще?

      Цицерон сделал значительную паузу, потом изрек:

      – Согласие сословий. Вот единственное решение. Все должны объединиться – сенаторы, всадники, плебс, вольноотпущенники и рабы, – и спасти Республику.

      – Интересно, что труднее, – задумчиво проговорил Клодий, – примирить рабов с хозяевами или сенаторов друг с