Плащ и шпага. Амеде Ашар

еще третий, – воскликнул он и, развязав его, высыпал золото перед собой.

      – Последний-то и есть самый лучший! – сказала красавица с черными волосами.

      – На два удара последний! – сказала блондинка. Граф сунул руки в кучку и разделил ее пополам.

      – Кому угодно? – спросил он.

      – Мне! – сказал капитан с рубцом на лице… – Тысяча пистолей! да этого не заработаешь и в двадцать лет на войне.

      – Так марш вперед! – крикнул граф Гедеон и подвинул вперед одну из кучек.

      Настало мертвое молчание. Кости покатились между двумя игроками. Две женщины, поместившиеся с обеих боков у графа Гедеона, опершись рукою на его плечо, смотрели через его голову.

      – Семь! – сказал он глухим голосом, сосчитав очки.

      – Посмотрим! кто знает? – сказала брюнетка.

      Капитан в свою очередь бросил кости.

      – Семь! – крикнул он.

      – Счастье возвращается! – сказала блондинка. – Поскорей бросай, чтоб оно не простыло.

      Граф бросил.

      – Шестнадцать! – крикнул он весело.

      – Семнадцать! – отвечал капитан.

      Граф де Монтестрюк немного побледнел: первая кучка уже исчезла, но он тотчас же оправился и, подвигая вперед другую, сказал:

      – Теперь идет арьергард!

      Это был его последний батальон; у всех захватило дыханье. Оба противника стояли друг против друга; разом опрокинули они свои стаканы, и разом их сняли…

      У графа было девять; у капитана десять.

      – Я проиграл, – сказал граф.

      Он взял мешок за угол, встряхнул его и бросил на пол. Потом поклонился всей компании, не снимая шляпы, и твердым шагом вышел из комнаты.

      II

      Ночное свидание

      Если бы граф Гедеон, уезжая из Монтестрюка, вместо того чтоб ехать в Лектур, поехал по дороге, которая огибала замок, он бы заметил, что свет от месяца, как уверял Франц, на стекле в комнате графини, не исчезал и даже не слабел, когда месяц скрывался за тучей. Этот огонь дрожал на окне башни, стена которой была выведена на отвесной скале; внизу этой башни не заметно было никакого отверстия. В этой стороне замка, слывшей неприступною, никто даже и не подумал вырыть ров.

      В то время как граф пускал своего коня в галоп по дороге в Лектур, если бы стоял часовой на вышке, прилепленной, будто каменное гнездо, к одному из углов башни, он бы непременно заметил неясную фигуру человека, вышедшего из чащи деревьев, шагах во сто от замка, и пробиравшегося потихоньку к башне, по скатам и по кустарникам.

      Подойдя к подошве скалы, над которой высилась башня с огоньком на верху, незнакомец вынул из кармана свисток и взял три жалобные и тихие ноты, раздавшиеся в ночной тишине, подобно крику птицы. В туже минуту свет исчез, и скоро к самой подошве скалы спустился конец длинной шелковой веревки с узлами, брошенный вниз женскою рукою. Незнакомец схватил его и стал подниматься на руках и на ногах вверх по скале и по каменной стене. Сильные порывы ветра качали его в пустом пространстве, но он все лез выше и выше, с помощью сильной воли и упругих мускулов.

      В несколько минут он добрался