Я (не) смогу простить. Лана Пиратова

к столу и раскладываю вилки, ложки и ножи так, как требует этикет. Это все я отлично знаю.

      – Хм, – слышу слегка удивленный голос хозяйки. – Откуда вы знаете это все? Вы так молоды… Даже мой сын так и не осилил правила этикета…

      – Меня бабушка научила, – прямо говорю я, поворачиваясь к ней. – Когда жива еще была.

      – А кто была ваша бабушка?

      – Аделаида Виленовна, Владлен Виленович звонит! – хозяйку зовут и она забывает обо мне.

      Владлен. Странно, что я встречаю уже второго человека с таким редким именем.

      Окинув меня еще раз своим ледяным взглядом, хозяйка дома уходит. Я не знаю, что делать. Она же не дала указание. Поэтому просто дораскладываю все оставшиеся приборы и стою жду.

      – Все готово? – Аделаида Виленовна заходит очень тихо и я не сразу замечаю ее.

      – Да, я разложила приборы. Что еще нужно сделать?

      Но вместо очередного поручения она лишь осматривает меня внимательно и вздыхает, складывая в замок руки.

      – Очень жаль, девочка, что вы идете по стопам своей матери.

      Хмурюсь и непонимающе смотрю на нее.

      – Жаль, что и она, я так поняла, не получила должного образования и вынуждена работать, убирая в чужих домах, – продолжает женщина. – Так и вас, свою дочь, туда же тянет…

      – Мне не нравится, как вы говорите о моей маме, – прямо говорю я.

      – Это правда, деточка, – она недовольно поджимает губы. – В твоем возрасте надо учиться, а не мыть чужие дома.

      – А я и учусь, – мне не нравится эта беседа, но просто уйти будет невежливо. И я помню, как мама переживает за эту клиентку. Надо быть терпеливой. Мама же меня этому учила.

      – Вот как? – женщина удивленно приподнимает бровь. – И на кого же?

      – Разве это как-то влияет на работу у вас? Да, я учусь в институте и помогаю маме, когда есть такая возможность. Я хотела бы прекратить этот разговор. Чем еще я могу вам помочь?

      Я стараюсь говорить не резко и вежливо, но думаю, нотки недовольства в моем голосе без труда различимы.

      – Вы красивая девушка, – вдруг произносит Аделаида Виленовна. – Жаль, что к красоте не прилагается воспитание. Вы свободны.

      И она вздергивает подбородок, разворачивается, пристукивая каблуками, и уходит, чеканя каждый шаг.

      Я стою и меня как будто ледяной водой окатили. Столько презрения и высокомерия. Прямо чувствую, как озноб проходит по позвоночнику, спускается в ноги и льдом обдает кончики пальцев на ногах.

      Какое-то время еще стою одна в кромешной тишине, а, когда прихожу в себя, то чуть ли не бегу прочь.

      Маме, конечно, ничего не рассказываю. Хотя понимаю, что, наверное, ей теперь откажут в этой работе. Может, зря я так?

      Лежу в кровати и ворочаюсь. Не могу уснуть. За окном уже ночь. Считаю звездочки. Пусть мама выздоровеет и тогда я все ей расскажу. Закрываю глаза, но тут у меня звонит телефон.

      Номер не определяется. Я испуганно смотрю на черточки вместо цифр, но все же решаюсь ответить.

      – Здравствуй, Элли, – слышу бархатный голос Арама.

      – Вы?… Что случилось?

      – Элли, спустись,