Остров душ. Пьерджорджо Пуликси

подавая ей дымящуюся тарелку. – Вот: culurgiònis all’ogliastrina с рагу из баранины, свежим базиликом, кремом из сыра пекорино и трюфелями из района Лакони.

      – Легкое блюдо, рекомендуемое в особенности тем, кто сидит на диете, – иронично прокомментировала Мара Раис.

      Грация продолжала так, словно не слышала ее:

      – В остальной части острова их еще называют angiulottus, то есть аньолотти по-итальянски. Они содержат еще картофельное пюре, чеснок и мяту. Некоторые приправляют их порошком цедры апельсина или лимона. Я предпочитаю просто базилик и несколько капель трюфельного масла.

      – У них странная, очень своеобразная форма, похоже на… – начала Ева.

      – Именно это делает их особенными. Это называется spighitta, то есть початок; они и напоминают початок. Нужно аккуратненько залеплять их, как если б это была драгоценность, стараясь придать им характерную каплевидную форму.

      – Почему початок? Какой смысл он несет?

      – Ритуальный: в древности в сельскохозяйственных общинах так вызывали хороший урожай зерна и обеспечивали удачный год. В основном это было осеннее или зимнее блюдо, считавшееся праздничным, не повседневной едой, а роскошью, – пояснила Грация. – В некоторых районах их даже сушат и используют в качестве амулетов против sas animas malas, злых духов, как назвал бы их мой муж.

      – Bonu prangiu a tottus[60], – сказала Раис. – Пусть вегетарианцы обзавидуются нам.

      Все четверо засмеялись и принялись за еду.

      – Их также дарили как амулеты родственникам и друзьям, – продолжила Грация. – В деревне, откуда я родом, существует традиция, согласно которой их готовят только в знак благодарности в конце сбора урожая пшеницы и чтобы почтить умерших, по случаю дня мертвых в ноябре.

      Трое копов обменялись быстрыми взглядами, полными намеков. Ева и Раис поняли, что жена Баррали не знает о расследовании мужа; а может быть, расследование так глубоко проникло в их повседневную жизнь, что они этого уже не замечают.

      – Моя бабушка делала то же самое, – сказала Раис. – Она всегда оставляла тарелку с ними на накрытом столе per sas animas[61].

      Увидев растерянный взгляд миланки, Баррали пришел ей на помощь:

      – На Сардинии существует культ мертвых и почитание душ, духов, добрых или злых; эти обычаи стары как мир. Имей в виду, что с нурагической эры на острове закрепилась вера, согласно которой смерть есть не конец жизни, а начало нового пути.

      – Я не понимаю…

      – Ешь, а то остынут, – сказала Грация.

      Хозяйка дома была доброй и заботливой женщиной: она излучала материнскую нежность каждой клеткой своего тела, но в то же время обладала таким же вызывающим характером, как и Мара. Она и правда тут же воспользовалась возможностью, чтобы уколоть Еву.

      – Или вы, миланцы, не умеете одновременно есть и слушать?

      – Молодец, – одобрила Раис, подмигнув ей.

      – Двое против одного, да? Вот она, женская солидарность… Я сдаюсь, хорошо? – сказала Ева, разводя руками. – Продолжай, Морено.

      – Я говорил: смерть никогда не считалась

60

Приятного всем аппетита (сард.).

61

Для духов (сард.).