Девочка, которая замолчала. Алиса Русинова

уже почти не отбрасывали тень, а двор-корабль, заточённый между высотками, и вовсе погрузился в сумрак, хотя последние лучи солнца ещё лизали асфальт.

      Игорь, придерживая Целлофана за ошейник, вышел во двор. Растрёпанная, с покрасневшими глазами Кристина, дожидалась его на бордюре каменного корабля. Он молча остановился возле неё.

      – Это пиздец, – проговорила, наконец Кристина. Потёрла воспалённый глаз. – Весь этот день. Вся эта… жизнь, я не знаю.

      Не удержавшись, она хлюпнула носом и, только вытерев его рукавом куртки Игоря, спохватилась:

      – Я тебе куртку хотела вернуть.

      Игорь махнул рукой:

      – Постираешь – вернёшь. Пошли с Целлофаном гулять.

      Пёс уже некоторое время нетерпеливо метался вокруг Игоря. Пропустив животное перед собой, Игорь и Кристина двинулись сквозь площадку-корабль к дороге.

      Игорю всегда казалось, что из тёмных каменных иллюминаторов за ним кто-то следит. Вот и сейчас он, отогнав от себя мысль о постороннем взгляде, обратился к Кристине:

      – Что произошло-то?

      – Если коротко – то на нас распылили перцовый баллончик, а у Макса оказалась на него аллергия. Он сейчас в реанимации, но уже всё нормально… – Кристина замялась: – Настолько, насколько это возможно. С ним мать осталась.

      – А… Аня?

      – А Аня умерла. – грустно хмыкнула Кристина, – Если без шуток, то отец документами занимается. Говорит, в отчёте сердечный приступ написали. – Она помолчала, снова почесала глаз. – Нужно к нему зайти, как вернётся.

      Игорь промолчал. Он не представлял, что говорить в таких случаях.

      К счастью, или, скорее, наоборот, когда хоронили Ника, Игорь сам лежал в больнице. И волновало его больше отсутствие собственной руки. Он находился в таком оцепенении, что, когда через год убили во время ограбления ларька мать, Игорь это воспринял скорее как проблему, чем как горе. Досадовал на то, что надо заниматься сбором документов и организовывать похороны. И тогда рядом была Саня. Она умела заполнить собой душевную пустоту.

      Кристина порылась в кармане куртки. Извлекла потёртый полароидный снимок.

      – Мне Соколов фотографию отдал. Из кошелька Аниного.

      На фоне цветастого ковра на стене, на таком же цветастом диване, сидела, задорно хохоча, молодая Аня. На коленях она держала темноволосую малышку лет пяти.

      Игорь обмотал поводок вокруг протеза, взял Кристину за запястье и подставил «полароид» под жидкий свет уличного фонаря.

      – Это ты что ли?

      Кристина молча кивнула.

      – Она к родителям на деревянную свадьбу приезжала.

      – Как Аня на тебя похожа.

      – Ага, не ты первый заметил.

      Игорь, прищурив глаза, всмотрелся в снимок.

      – Она всегда эту штуку носила?

      На Аниной шее, особенно выделяясь на фоне кремовой водолазки, матово лоснился камешек на шнурке.

      Кристина кивнула.

      – Сколько я себя помню, – и, чуть помедлив, продолжила:

      – И, знаешь, что странно? Ты только не смейся и не говори, что это галлюцинации.

      Игорь