Хроники Аальхарна: Изгнанник. На границе чумы. Охота на льва. Лариса Петровичева

сел бы, да только он и так сидел.

      – Работать в инквизиции? – промолвил он.

      Отец Гнасий кивнул:

      – Да. У тебя острый ум, который не заслуживает прозябания в глуши. А в столице для тебя откроется множество путей. – Отец Гнасий улыбнулся, но улыбка вышла грустной. – Не сидеть же тебе всю жизнь за этими стенами. Ты пришел сюда не за этим.

      Шани чувствовал, что ему страшно. Страшно, но в то же время интересно. Жизнь поворачивалась к нему новой стороной, и он одновременно хотел и не хотел смотреть вперед.

      – Мне не по себе, – признался он. – Я чего-то боюсь, но не знаю, чего именно.

      – Будущего, малыш, – ответил отец Гнасий, подумав. – Только его мы на самом деле и боимся.

* * *

      Столица не удивила и не потрясла Шани. Он был готов к тому, что увидит: острые башни дворцов и тонкие церковные шпили царапали небо, спешил по своим делам разночинный народ, в сточных канавах сердито журчали ручейки. Все как в земном кино на историко-фантастическую тему и на страницах книг монастырской библиотеки. Юноше из провинции полагалось стоять тут с раскрытым ртом и удивляться чудесам большого города, но Шани просто поправил заплечный мешок и, сверившись с картой, заботливо выданной отцом Гнасием, отправился на поиски академиума.

      Дворец инквизиции выглядел просто – Шани едва не сказал «заурядно». Впрочем, остальные граждане доброго Аальхарна сочли бы трехэтажное здание из темного кирпича мрачным и подавляющим. Собственно, это было правильно: неизбежное правосудие обязано внушать грешнику ужас. Шани постоял у входа, рассматривая статую святого Керта, небесного покровителя инквизиции, а затем потянул на себя тяжелую дверь и вошел внутрь.

      Инквизиция показалась ему самой обычной конторой, какие во множестве существуют во всех обитаемых мирах. Возле входа был столик охранника, записывающего входящих и уходящих, по коридорам и лестницам сновали люди в форменных сиреневых одеяниях – одним словом, государственная организация вела свою обычную жизнь. Воплей ведьм Шани не расслышал, равно как и не почувствовал запаха горелого мяса.

      Встав в небольшую очередь к столу охранника, он некоторое время смотрел по сторонам, а потом невольно стал прислушиваться к людям, стоящим впереди.

      – По вызову, за дочерью, – сказал представительный господин купеческой наружности, чье имя Шани не расслышал.

      Охранник сверился с записями в одной из книг и, сделав несколько пометок, велел:

      – Садитесь, ждите. Скоро выведут.

      – Бедная девочка, – промолвил купец, обращаясь одновременно к охраннику и к остальной очереди и в то же время говоря словно бы в никуда, просто ради того, чтобы говорить. – Есть же бессовестные люди, как только Заступник терпит…

      – Оклеветали, что ли, батюшка? – с певучим говорком охотно осведомилась толстая баба, замотанная в пестрый платок.

      Купец кивнул и, махнув рукой, отправился к указанной охранником скамье.

      Баба была следующая по очереди и, назвавшись, сказала:

      – Подать заявление на соседку.

      Шани