Хроники Аальхарна: Изгнанник. На границе чумы. Охота на льва. Лариса Петровичева

нет. Бисы же, как известно из трактата Юсифа Мудрого, способны принимать любой облик и размер, но меньше атома они стать все равно не могут.

      Акима пристально посмотрел на Шани и медленно проговорил:

      – Трактаты Юсифа Мудрого мы читаем уже на выпускном курсе. Что говорил Юсиф о природе зла?

      – Что зло не существует само по себе. Это извращенное состояние воли разумных существ, отклонение от добра, нарушение воли Заступника и нравственного начала в человеке. Иными словами, зло – это болезнь. Паразит на чем-то добром, который умирает после того, как организм полностью разрушится.

      – Тогда зачем надо бороться со злом и истреблять его?

      Шани помолчал.

      – Потому что зло оскорбляет Бога. Но это уже не Юсиф Мудрый сказал.

      Акима отвернулся от доски и некоторое время смотрел через окно на внутренний двор, где шло что-то вроде спортивной тренировки и молодые парни от души мутузили друг друга под присмотром тренеров в сиреневом, которые после каждой потасовки останавливали парней и объясняли им ошибки.

      – А если два биса встанут каждый на одно копыто, то они поместятся на кончике иголки? – вдруг спросил шеф-ректор.

      – Не поместятся, – ответил Шани. – Копыта же не меньше атома.

      – Разумно, – кивнул Акима. – Какие еще книги ты читал?

* * *

      Богословие и логику за весь курс обучения Шани зачли тем же вечером, когда беседа с шеф-ректором наконец-то подошла к концу и Шани стало казаться, что у него выспросили обо всех книгах, написанных мудрецами этого мира. Помянули было и Невта, но Шани предусмотрительно решил не вдаваться в обсуждение книг, написанных еретиками, и перевел беседу в иное русло.

      Диктанты на знание аальхарнского и староаальхарнского он отлично сдал через два дня.

      Акима собственноручно составил для Шани график занятий, в котором преобладали сугубо профессиональные предметы: курс по мастерству убеждения, занятия по распознаванию ереси и колдовства и прочие занимательные науки, которые полагалось знать инквизитору. Математики среди них не было: как и предположил Шани, в академиуме ее использовали для решения довольно специфических задач, так что его знаний с лихвой хватало.

      Через год Шани записали на практику вместе с академитами последнего курса. Требовалось выбрать дело из великого множества тех, которые каждый день визировала инквизиционная служба контроля, и разобраться, было ли там колдовство или ересь. Возиться с деревенскими дурами, которые подливали парням приворотные зелья, чтобы побыстрее выйти замуж, Шани не захотел: для этого можно было не покидать монастыря. Он сознательно взялся за самое безнадежное задание – смерть мелкопоместного дворянина от сердечного приступа. Ни ведьмы, ни ереси там, казалось, и близко не было, но охранное отделение почему-то сочло, что это проблема по части инквизиции.

      «Итак, что я знаю?» – еще раз прокручивал в уме Шани, направляясь к дому покойного дворянина для допроса семьи.

      Бериль Хостка умер от, как здесь выражаются, сердечного удара. В принципе, смерть