Не выпускайте чудовищ из шкафа. Карина Демина

появится шанс.

      – Ты напиши, ладно?

      – Конечно.

      – И если вдруг денег не хватит. Земля, я слыхала, на юге дорогая… тоже напиши, ладно?

      – Обязательно, – соврал Медведь.

      А зря. Деньги-то у меня есть. До неприличия много денег, которые в этой гребаной глуши и вправду тратить не на что. Не на пасту же для волос, пусть и патентованную.

      Один хрен не спасет.

      – Это еще не все.

      Ну да… покойник.

      Мертвец то есть. Вернусь, разберу треклятую колоду и сожгу к демонам. Пусть даже Софья обидится.

      – Я рапорт еще в том месяце подал, когда… совсем тяжко стало. – Он потер грудь.

      И я коснулась. Сердце в ней стучало медленно, тяжко. И стало совестно, что я не увидела, как ему тяжело.

      Он и вправду похудел. Осунулся.

      – Твоя Ниночка, она…

      Я не смогла произнести это в слух.

      – Беременная она, – сказал Медведь очень тихо, а лицо стало таким, таким… что и описать не могу.

      И главное, сердце от этого счастья застучало быстрее.

      – Поздравляю.

      Я… я хотела быть счастливой. С ним.

      И заталкивала боль поглубже. И старалась улыбаться. Очень старалась. Только Медведь знал меня получше многих.

      И счастье его поблекло.

      – Тогда вам поспешить надо, – я мысленно прикидывала: февраль, конечно, месяц неспокойный, но март и того хуже, – пока не начались ветра. И…

      – Она отправляется завтра.

      – Одна?

      Я нахмурилась. Может, Ниночка меня и недолюбливала. А я недолюбливала ее, что уж тут. Но одну отправлять – это неправильно. Категорически.

      – Тихоня пойдет. И Лютик. – Медведь с трудом поднялся. – А там встретят. Я отписался.

      Хорошо.

      – Дом?

      – Гостиница. Приличная.

      Не люблю гостиницы. Слишком много в них народу и очень уж разного, а потому никогда нельзя быть уверенным, кто окажется твоим соседом.

      – Очень приличная. Да и Тихоня…

      А еще Лютик, который, может, и похож на старого алкаша, но нож в глотку с двадцати шагов всадит. Хотя все одно не спокойнее.

      – Крым далеко. И… может, вам пока погодить? Не с отъездом, нет, но…

      Запнулась, понимая, что куда годить-то.

      – От Лезинска теперь железная дорога идет. До Владивостока. А там уже и на корабле можно. – Корабли не люблю едва ли не больше гостиниц. – Или и дальше. Я узнавал. Ну, и целители… как скажут, так оно и будет. Я о другом хотел.

      Медведь осторожно разогнулся. Ему было тесно в этом кабинетике, где единственной роскошной вещью было нефритовое пресс-папье, врученное благодарным купечеством новому полицмейстеру. Было это лет десять тому. С тех пор купечество стало менее благодарным, а полицмейстер совсем даже не новым. Но вот фиговина эта осталось.

      Память.

      Заберет?

      Пресс-папье.

      – Я… честно рекомендовал тебя. Когда стало понятно, что дальше не выдюжу. – Медведь сложил руки за спину.

      Вот уж не было печали.

      – Сомов давно хочет реформировать участок. И сократить.

      Расходы.

      Да…