Двор чудес. Мишель Зевако

было: она, как в открытой книге, читает по звездам, «что времена во тьме скрывают под покровом», говоря пышным слогом Лафонтена. Не один вор, готовый без страха встретить виселицу, взойти, если надо, на эшафот с бравой усмешкой на устах, столкнувшись глухой ночью с Джипси, вздрагивал и хватался за какой-нибудь амулет против злой доли.

      Поэтому когда она вступила в круг старшин и подняла тощие руки, призывая к молчанию, все тотчас и замолчали.

      – Вы, братья, – сказала Джипси, – сейчас советуетесь насчет великого прево…

      – Верно! Подай и ты свой голос!

      – Мой голос теперь ни к чему. И все ваши голоса ни к чему. Нет больше великого прево во Дворе чудес. Он бежал.

      Раздался страшный вопль ярости и гнева. Несколько воров кинулось к подвалу, где держали Монклара. Через минуту они вернулись и сообщили, что Джипси сказала правду.

      – Не ломайте голову, как это случилось, – сказала цыганка. – Это я отворила дверь и вывела его из королевства Египетского.

      Изумленный крик встретил эти слова. Джипси поспешно продолжала:

      – Я отпустила его и всех нас спасла. Духи открыли мне, что если великий прево погибнет, нас перебьют. Но если я неправа – накажите меня как знаете. И если наказанием будет смерть – умру, зная, что спасла братьев.

      Никто не подал голоса за наказание цыганки. Она спокойно ушла домой.

      Но по дороге ее догнал запыхавшийся Лантене.

      – Зачем вы спасли этого человека? – спросил он.

      – Ты же сам только что на совете разве не говорил, что Монклара надобно отпустить? Я думала, что порадую тебя.

      – Порадуете… Что ж, матушка Джипси, простите, что я так осердился.

      – Или я правда что-то не так сделала? – спросила она. И голос ее был как-то особенно ласков…

      – Разве не понимаете, – тихо произнес Лантене, – разве не понимаете: я потому просил за этого человека, что его свободой и жизнью хотел выкупить жизнь и свободу другого?

      – Вот беда! А мне и в голову не пришло!

      – Оставим это… Уже случилась эта беда… Но по правде, если бы кто другой это сделал, не вы – не знаю, стало бы у меня довольно духа тут же его не убить?

      Тем страшней были гнев и отчаянье Лантене, что он старался говорить тихо, чтобы не перепугать старуху.

      Он рубанул рукой воздух и кинулся прочь, воскликнув:

      – Должно быть, я и впрямь проклят!

      Джипси не тронулась с места.

      – Должно быть? – пробурчала она сквозь зубы. – А кто тебе сказал, что и впрямь не так?

* * *

      Отчаянье Лантене не имело границ.

      С тех пор как провалилась его безрассудная попытка освободить из Консьержери Этьена Доле, он с нетерпением только и ждал штурма Двора чудес.

      Он был убежден, что великий прево лично возглавит эту операцию.

      План его был прост: взять в плен Монклара. А когда великий прево будет в плену, не сомневался Лантене, у него можно будет добиться свободы Доле.

      Как мы видели, этот план прекрасно удался в первой части, которую Лантене основательно считал самой трудной. А потом мы видели, как из-за Египтянки сорвалась вторая часть плана.

      IV. Беатриче

      Покуда