На заработках. Роман из жизни чернорабочих женщин. Николай Лейкин

начала рассчитывать Акулина. – А у нас у обеих сорок три копейки… Ежели теперича гривенник вычесть на обед, да потом на ужин…

      Арина молчала.

      Свернули в большую улицу, и показался желтый забор, виднелись распахнутые ворота.

      – Вот он, желтый-то забор, Акулинушка, вот тот огород, о котором нам сказывали, – заговорила Арина.

      – Да, да, да… – отвечала Акулина. – Надо сворачивать в ворота.

      Они вошли на огород. На огороде было топко. Очевидно, тут зимой была свалка снега. И посейчас еще кой-где виднелись темные труды навозной земли, и в ней белелись комья снега. К разделке огорода еще и не приступали. Из прошлогодних гряд торчали черные капустные кочерыжки. Впрочем, вдали виднелись парники, около них сложенные груды соломистого навоза, и бродили два мужика и несколько баб. Один мужик был в полосатой фуфайке, другой в синем суконном кафтане нараспашку и полы кафтана держал перекинутыми через левую руку. Ярким пятном краснела кумачовая рубаха, выпущенная из-под жилетки. Мужик в кафтане, завидя Акулину и Арину, тотчас же приложил к козырьку правую ладонь зонтиком и стал смотреть на них.

      – Вам кого?! – крикнул он наконец.

      – Кокоркина, Ивана Семеныча, милостивец, – сказала Акулина. – Нас к нему послали.

      – Я Кокоркин. Вы наниматься, что ли?

      – Наниматься, наниматься, голубчик. Приехали вот из деревни…

      – Рано приехали на огородную работу. На огородную работу надо после Пасхи приезжать. Вы из каких мест будете?

      – Боровичские.

      Кокоркин помолчал, покрутил головой и сказал:

      – Из Боровичского уезда – баба неважней. Я только гдовских баб к себе беру.

      – Возьми и нас, голубчик. Стараться будем, – поклонилась Акулина.

      – Возьми!.. Своих гдовских у меня после Пасхи ступа непротолченная понаедет. Боровичскую бабу я вообще не люблю.

      – Заслужим, кормилец.

      – Работы на огороде теперь самая малость. Как тут брать-то? Я и гдовским отказывал. Положим, у меня теперь бабы только из харчей работают, которые ежели…

      Хозяин замолчал. Молчали и Акулина с Ариной.

      – У Ардальона Сергеева вон по пятиалтынному работают, – сказала наконец Акулина.

      – А нешто уж были там? – спросил Кокоркин.

      – Проработали день у него, да начал вот он к девушке приставать, так мы и ушли. Хозяин-то есть… Вот к ней…

      Акулина кивнула на Арину.

      – На это его взять. Он таковский. Он молодую девку не пропустит. От него редкая девка или баба увернется. Ну а вот я с женой живу. У меня своя законница на каменном фундаменте из деревни привезена. Она и хозяйство водит. У меня огород большой. Летом бабья артель до пятидесяти штук доходит.

      – К тебе-то нас и послали. Положи на первых порах по двугривенному и оставь нас при себе, – кланялась Акулина.

      – Как? По двугривенному?! – воскликнул Кокоркин. – Да ты хлебала ли щи-то сегодня? По двугривенному…

      – По пятиалтынному мы, истинный Христос, у Ардальона Сергеева нанявшись были.

      – Ардальон