Конфеты со вкусом контрабанды. Галина Гордиенко

вы уже почти взрослые. Ну, ты и твои друзья. Считай, юноши и девушки. А Лерочка еще нет. Она же не в Москве росла.

      – Подумаешь! Саратов тоже не деревня!

      – Ее с трех лет бабушка воспитывала. Как мать умерла. И больше, Сережа говорит, при себе держала. Да и зверье ее…

      – Вот-вот! – съехидничал мальчик. – Именно – ее! Поэтому пусть сама и выгуливает! Сама, а не я!

      – Я про интересы! У сверстниц – тряпки, да косметика, а у Лерочки – ее зоопарк.

      – Ну все! – разозлился Генка. – Хватит! Ты меня защищать должна, не ее! Лерочка, Лерочка… Заладила! Уши вянут!

      Леля расхохоталась:

      – А как мне ее называть при тебе? Валерией?

      Генка невольно хмыкнул. «Валерия» этой шмакодявке подходила еще меньше. Сна больше не было ни в одном глазу, поэтому он начал вставать. К тому же было интересно, в честь чего это сегодня такая ранняя побудка.

* * *

      Завтракали чинно. Причем чуть не в первый раз за много лет Генка ел завтрак, приготовленный кем-то другим. Вполне приличный, не бутерброды какие-нибудь.

      Его будущий отчим, оказывается, превосходно готовил. Во всяком случае, яичница с болгарским перцем, жареным луком и помидорами была восхитительна. Предварительно накормленные собаки жалобно поглядывали с порога кухни, не решаясь переступить невидимую черту. Лера на удивление вяло ковырялась в тарелке. Наконец она бросила вилку и подняла на отца карие глазища:

      – Па-а, ну я так не могу.

      – Можешь! – спокойно отрезал тот.

      Леля растерянно посмотрела на девочку:

      – А в чем дело, Лерочка?

      – Собачки… – жалко улыбнулась та.

      – Что – «собачки»? – не поняла Леля.

      – Им к нам хочется! Посмотрите, как они смотрят!

      Генкина мама перевела глаза на псов, и взгляды последних стали еще умильнее. Клоп, почувствовав нечто витающее в воздухе, картинно выставил перед собой перебинтованную лапку. Ральф жарко задышал: с ярко-розового языка на паркет звонко шлепнулась крупная капля. Черный терьер артистично застонал. Горбатая морда буля смотрелась предельно унылой.

      Сцена была душераздирающей, и Леля оторопела. Сергей Анатольевич подмигнул невольно заинтригованному Генке.

      – Э-э… – протянула мама. – Э-э… я не понимаю!

      Лера сморгнула с длинных ресниц слезинку. Мамины ярко-голубые глаза подозрительно заблестели, и она умоляюще посмотрела на будущего мужа:

      – Может, пусть войдут, а? Они будут себя замечательно вести, правда, Лерочка?

      Лера с готовностью кивнула. Псы с той же готовностью заняли позицию «на старт». Генка фыркнул. Сергей Анатольевич вкрадчиво поинтересовался:

      – А зачем?

      – Что – «зачем»?

      – Зачем собакам на кухню? Они уже накормлены.

      – Чем? – пискнула Лера.

      – Собачьими консервами. И поверь, жрали так, что я боялся: миски уйдут на десерт.

      – Но, Сережа… – жалобно улыбнулась мама. – Ты только на них посмотри! Им же там плохо. Они хотят к нам.

      – Не к сковородке? – уточнил Сергей Анатольевич.

      Леля с некоторым сомнением посмотрела на