Дети Вольного Бога. Золотые нити. Книга первая. Ариадна Павликовская

покинуть Фелабелль и уйти в Либертас. Но кто же будет работать, вспахивать поля, рожать детей, если народ сбежит с Волчьих троп? За войной стояли голод, страх, болезни и смерти. Огонь, что таился в сердцах людей. Мы должны быть в их глазах победителями, которых нужно бояться. Наши чародеи истребят нечисть. Мы завоюем новые земли Либертаса. Мы поработим саму свободу, разрушим храмы Эира, сожжем их деревни, низвергнем их веру. Мы сильные. Они слабые.

      Грубая сила. Мягкая людям не понятна.

      С каждым годом я всё больше и больше осознавал тайный смысл войны. То, зачем она нужна. То, зачем мы отправляем туда мужчин. Запугиваем их, как зайцев запугивают волки, – вот что будет с вами, если вы покинете Фелабелль. Вы должны Короне свои жизни, вы обязаны жертвовать ими во имя своей страны. А если не пожертвуют – либертассцы захватят ваши дома, изнасилуют ваших жен и детей. Они ненавидят нас за то, что когда-то мы отринули их. Они наши враги. Так было и так будет, пока мы не уничтожим их.

      И никто не узнает, что это мы первые вторглись в их земли с огнем и кровью. И никто не узнает, что они просто защищаются.

      Это выгодно. Политически. Завоевав победу в этой войне, я смогу изменить их взгляды. Только тогда смогу. Но для этого мне нужно выиграть.

      Мне нужно быть сильным. Не показывать слабость ни перед кем.

      Ведь только когда я ступил за черту "взросления", меня стали слушать и уважать. Когда я убил братьев – мачеха начала бояться меня, а отец впервые посмотрел серьезно. Меня больше не нужно было защищать. За меня не переживали.

      А раньше я был посмешищем. Шутом. Маленьким глупым ребенком, которого обзывали бастардом, хотя я никогда им не был. Отец знал, но считал, что я должен разобраться сам. Они называли мою мать шлюхой. Они били меня, когда я говорил, что она была первой женой отца и до сих пор остается его главной любовью. Они убили пса, которого я забрал с улицы и воспитал. Они написали его кровью на моей кровати слово "грязнокровка". Я прощал. Прощал им каждую гадость, каждый волчий укус. Я думал, это сделает меня сильнее. Я мечтал, что однажды они преклонят передо мной колени и будут молить о прощении. Они ненавидели меня за мое первенство, а я их любил.

      Но одной любви не хватит, чтобы поставить на колени целый мир.

      И я забыл, как это – любить.

      Наверное, Дэви была единственной, кто понимал меня. Она лечила мои раны и синяки. Дэви была старше почти на пять лет. Я любил зарываться носом в шелк ее волос, как собака. Дэви до двенадцати лет училась у Ари магии, а затем попала в замок. Она бежала от отца и хотела что-то значить сама. Здесь она стала помощницей бывшего колдуна при Короне. А сейчас, разумеется, моей правой рукой.

      Тогда я был даже влюблен в нее. Дэви пахла весной, одуванчиками и дождем. Она носила яркие красные юбки и белые чулки. Волосы заплетала в косы и укладывала на голове змеиными гнездами. Я смотрел в ее удивительные глаза. Взгляд одного из них – медовый, карий, ореховый – всегда был мягче и добрее. Второй – голубой – оставался холодным и строгим. Она говорила, что это называется гетерохромией. А я называл