Две секунды после. Ксения Ладунка

спрыгиваю с кровати и направляюсь к нему. По пути тянусь к выключателю, чтобы зажечь свет, но Том останавливает меня и просит оставить комнату в темноте.

      Плюхнувшись на диван, я говорю:

      – Ты тоже меня напугал. Люди в три часа ночи обычно спят.

      – Вот именно, – укоризненно отвечает он.

      – Я Тикток смотрела, – бросаю я, наблюдая за черным силуэтом Тома в темноте.

      – До трех ночи? – недоумевает он.

      Пожимаю плечами.

      – А с тобой что?

      – У меня бессонница, – Том подходит к окну и открывает одну створку, вдыхая свежий ночной воздух.

      Подумав, я решаю не уточнять, что он имеет в виду, но Том словно чувствует мой невысказанный вопрос.

      – Это мой диагноз, – говорит он, не отворачиваясь от окна. – Следствие болезни. Иногда мозг буквально не хочет переходить в состояние покоя и работает на износ, постоянно гоняя мысли туда-сюда.

      – А лекарства? У тебя же наверняка они есть.

      Я вспоминаю рюкзак, набитый таблетками, который нашла у него в Амстердаме.

      – Снотворные? Нет, спасибо, я потом не проснусь. Проще всю ночь провести так.

      Я подтягиваю к себе ноги, чувствуя прохладу, потянувшуюся по полу, обнимаю колени и говорю:

      – Я не могла заснуть из-за тревоги и зашла в соцсети, чтобы отвлечься. Стоило только выйти, снова чувствовала страх. В итоге просидела так до трех часов.

      Не закрывая окно, Том уходит в спальню и возвращается с сигаретами. Зажав одну между зубов, говорит:

      – Ты же не против?

      Я отмахиваюсь:

      – Пожалуйста.

      Оранжевое пламя зажигалки на пару секунд подсвечивает его лицо, появляется красный огонек на конце сигареты. Благодаря уличному свету я вижу, как Том курит, выдыхая серый дым в окно.

      – Я увидела там нас. То, что сегодня сняли около студии. Выглядело дико.

      Том усмехается. Для него-то это не в новинку – наблюдать за тем, как твои видео и фото вирусятся на огромную аудиторию.

      – Тебя это не тревожит? – аккуратно спрашиваю я, пытаясь найти понимание и поддержку.

      – Тревожит, поэтому я не заходил в интернет с того самого момента, как нам отправили видео.

      Я облизываю губы. Представить себе не могу, как можно так долго не проверять социальные сети.

      Том щелчком откидывает дотлевшую сигарету и захлопывает окно. Я слежу за его темным силуэтом, как он подходит ко мне и почему-то садится на пол, в ноги. Том откидывает голову на диван рядом со мной и тяжело вздыхает.

      – Я понимаю, что происходит в интернете, потому что со мной уже случалось подобное. Когда мы с Мартой разводились, на меня вылилась куча дерьма. Это толкнуло меня в депрессивный эпизод, а потом несколько месяцев его ухудшало. Я не захожу, потому что знаю – мне это навредит, а я не могу позволить себе хандрить, у меня очень много работы.

      После минутного молчания я говорю:

      – Ничего себе. А я думала, тебе все равно.

      – Конечно, нет. Кому бы было все равно?

      Я