Две секунды после. Ксения Ладунка

перевожу взгляд с его руки на моем бедре на лицо. Том так близко, словно испытывает мои чувства на прочность. Влюблюсь снова или нет? Наверное, ему невдомек, что моя любовь и не проходила.

      – Позволь кое-что сделать… – он достает тюбик из заднего кармана.

      – Что это?

      – Бутафорская кровь. Взял у гримера, когда пришел.

      Том тянется ко мне и проводит кровавым пальцем по губам. Внимательно смотрит, как бы оценивая образ.

      – Начинаем? – спрашивает он, показывая на фотоаппарат.

      Я молча киваю.

      Этот разговор будто бы отправляет меня в прошлое. В ту жизнь, полную драмы, трагизма и надрыва. Вечных эмоциональных качелей, наших ссор и моих срывов.

      На время съемки я снова становлюсь той девушкой, которой, кроме Тома и очередного кайфа, ничего не было нужно. Той, которая была на всех обижена и плевала на нормы морали. Той, которую он полюбил…

      Повернув голову в камеру и выставляя на передний план плечо, я бросаю в объектив безразличный, но вызывающий взгляд.

      Том улыбается, глядя на меня, и начинает снимать.

      Развернувшись к нему корпусом, я смотрю сверху вниз и расслабляю плечи. И тут я чувствую – это оно. А Том, ползающий по полу с полусогнутой спиной и старающийся не упустить ни одного моего движения, – тому подтверждение.

      Потом я сажусь боком и обнимаю колени. Подпираю голову рукой, запуская пальцы в волосы. Я меняю позы, взгляды, настроения. Становлюсь собой, какой была полгода назад. Это странно, но я чувствую, что те времена начинают обретать смысл.

      – Белинда, это нечто, – восхищается Том.

      Его слова зажигают меня и окрыляют. Я ощущаю прилив вдохновения и удовлетворения и продолжаю работать.

      То́му нравится. Мы с ним словно сливаемся в единое целое, понимаем друг друга с полуслова.

      Он предлагает мне позы, и я слушаю его, при этом привнося что-то свое. В какой-то момент расстояние между нами сокращается.

      – Позволь я… – Том касается моего плеча, а потом спускает с него лямку лифа. – Мешает кадру.

      Я усмехаюсь, но ничего не говорю. Долбанный провокатор. Не дожидаясь его дальнейших действий, снимаю вторую бретельку сама.

      Целый час пролетает, как десять минут. Под конец съемки мы с Томом теряем рабочий настрой, смеемся и шутим, валяем дурака, совсем не обращая внимания на камеру. Потом я накидываю на себя халат, а Том зовет съемочную группу обратно. Пообещав показать мне снимки позже, он отправляет меня смывать макияж, чтобы не терять время, пока сам будет обсуждать что-то с фотографом. Я повинуюсь и ухожу в гримерку.

* * *

      «Я в шоке, что он выбрал это».

      «Ужас, одни кости. Обглодыши».

      «Глупенькая, по взгляду видно».

      > Это еще раз доказывает, что всем этим известным мужикам не важен интеллект, им лишь бы было что еб*ть:)»

      Склонившись над телефоном, я провожу пальцем по экрану, пролистывая комментарии под нашими снимками.

      «Да она ни черта не понимает. Она слишком глупа, чтобы понять».

      «Из умений явно только брать в рот».

      «На лицо дебилизм в прогрессирующей форме».

      «Что