Две секунды после. Ксения Ладунка

Они окружают журнальный стол, оккупировав диван и кресла, раскидывают на столешнице бумаги, какие-то рисунки, фотографии. Я сажусь поодаль от них и наблюдаю.

      Том закидывает ноги на край стола и с характерным пшиком открывает бутылку колы, взятую из мини-бара. Марк, басист, тянется к стопке фотографий, берет их со стола и, нахмурившись, пристально изучает.

      – Как тебе эта? – говорит он и протягивает одну из фотографий Тому.

      Тот отпивает газировки, внимательно изучая изображение.

      – Безусловно, красивая, но это не она.

      Том передает фото сидящему напротив гитаристу Джеффу, и тот меланхолично кивает, соглашаясь без пререканий.

      – Но из всех вариантов по твоему описанию она подходит больше всего, – не унимается Марк.

      Развернувшись к нему, Том говорит:

      – Мне нужна не просто модель, понимаешь? Мне нужна та, которая поймет и прочувствует то, что я имел в виду, та, которая станет частью альбома, сольется с ним, станет им самим и просто одним взглядом передаст все, что мы вложили в тринадцать песен.

      Отец, стоящий около дивана, складывает руки на груди и закатывает глаза.

      – Проще вообще не выпускать этот альбом, чем сделать обложку, которая тебя удовлетворит! – взрывается он.

      Том смотрит на него исподлобья.

      – Это не вопрос моего удовлетворения, это вопрос целостности альбома! Это произведение, сплетенное из миллиона разных нитей, и если хоть одна из них порвется…

      – Если ты не определишься к сегодняшнему вечеру, будем снимать с этой девушкой, – папа кивает на фотографию, которую обсуждали парни. – Уверен, она хорошо справится.

      Пока все разговаривают, Бен, барабанщик, носится по комнате из угла в угол не в силах усидеть на месте. Он несколько раз подмигивает мне, играя бровями, а потом пальцами растягивает улыбку на своем лице, как бы говоря: «Улыбнись». Я пытаюсь, но, кажется, получается оскал. Настроение ни к черту, потому что я не могу забыть те комментарии в интернете и постоянно прокручиваю их в голове. Неужели у меня, правда, тупое лицо? Почему никто и никогда не говорил мне об этом раньше? Я даже не думала, что так выгляжу, но десятки одинаковых мнений потихоньку заставляют поверить в это.

      Я вдруг замечаю, что Марк и Том о чем-то тихо переговариваются, поглядывая на меня. Нервно поежившись, я начинаю выдумывать, что и они обсуждают мое глупое лицо.

      – Так пусть Белинда снимется, – вдруг кидает Бен, от чего у меня все внутри сжимается.

      – Ч-что?.. – не понимаю я.

      Том и Марк поднимают на него глаза, отец тоже смотрит в нашу сторону.

      – Да ладно, ни для кого не секрет, что этот альбом о ней, значит, логично, что для обложки лучше всех подойдет она?

      Я вжимаюсь в кресло. Что Бен вообще такое говорит? О чем он, черт возьми?

      – Раньше это было невозможно, но теперь она здесь, с нами, так почему нет?

      Мы с Томом встречаемся взглядами, и я пытаюсь найти поддержку, мысленно умоляя объяснить, что происходит.

      – Я