Спокойная ночь. Андрей Гупало

буркнул в ответ: “Простите” и, не снимая капюшона, помчался вприпрыжку по отполированному мрамору лестницы. Хотя можно было и не скрываться: все знали, что видеозапись с камер слежения отключалась, как только двери в институте закрывались на замок.

      В рекреации третьего этажа, Антон замедлил шаг, прислушиваясь к раздающимся будто из-под воды звукам голосов и джазовой музыки. По мере приближения к ректорской, звуки становились все громче и Антон даже сумел различить мелодию. Это была “Let my people go” от самого короля джаза, – его хриплый баритон не спутаешь ни с кем. Антон усмехнулся: впервые в этих стенах он услышал библейскую историю, да и то – в исполнении Армстронга.

      Не останавливаясь, он открыл дверь в приемную ректора и остановился на пороге со словами: “Пиццу заказывали?” В пустой приемной горел свет и еле слышно жужжали системники. Шум беседы, женский смех и музыка доносились из-за дверей кабинета ректора.

      – Это я хорошо зашел! – обрадовался Антон и кинулся к столу с монитором.

      Положив упаковку с пиццей на соседний стол, он “разбудил” комп и вставил флешку в USB-порт на передней панели.

      – Йес! – воскликнул он, увидев на экране монитора рабочий стол секретаря.

      Еще одной проблемой меньше: не надо взламывать пароль входа.

      – Я бы на вашем месте так не рисковал, – позлорадствовал Антон, устраиваясь поудобнее в кресле.

      И минуты не прошло, как новенький лазерный принтер принялся деловито отсчитывать печатные листы, не догадываясь, на кого он сейчас работает. Вдруг шум из кабинета ректора сделался громче и Антон ужом соскользнул на пол, спрятавшись под широкую белую столешницу.

      – Вольдемар, как вам не стыдно! Вы пользуетесь моей слабостью! – кокетливо прозвучал молодой женский голос. Щелкнула зажигалка, и по кабинету разлился приторно-сладкий аромат дамских сигарет.

      “Секретарша…” – похолодело у Антона внутри и он, закусив нижнюю губу, взмолился: “Только не сюда, только не на рабочее место!”

      – Что вы, Вер Пална! – возразил мужской баритон, похожий на доктора Ливси. – Вы прекрасно выглядите и ни капельки… э-м…

      – Что “ни капельки”? Вы хотите сказать, что я пьяна?!

      – Нет, что вы! Вы… Вы прекрасны, Вер Пална! Говорю вам, как специалист по истории искусства.

      “Искусствовед?! Этот точно не из наших”, – помотал головой Антон.

      – Ах, бросьте, Вольдемар!

      – Нет-нет, я заявляю со всей ответственностью: если бы Рембрандт имел возможность выбирать, то Данаю он рисовал бы именно с вас!

      – Это такая толстушка с ангелом?

      – Вер Пална, это не ангел. Это – Эрот.

      – Фу-у-у! Разве можно такие пошлости говорить при девушке? – манерно произнесла собеседница.

      – Но… Эрот – это же греческий бог любви.

      – А вы что, в любви мне признаетесь?

      – Что вы, Вер Пална, я вовсе…

      – Ну вот, – вздохнула женщина, – так все хорошо начиналось. Какие же вы все скучные – мужчины. Про Эрота говорить