Из дома вышел человек…. Даниил Хармс

которой висел счетчик и мраморная дощечка с пробками. Дойдя до вешалки, он еще раз оглянулся и, схватившись руками за вешалочные крючки, а ногами упираясь о стойку, быстро влез наверх и повернул одну пробку. Все потухло. Во втором этаже послышался визг и крик.

      Минуту спустя электричество опять зажглось, и Петр Сапогов спрыгнул с вешалки.

      – Стой! – крикнул Громкоговоритель, бросая линейки и хватая за плечо Петьку Сапогова.

      – Пусти, – сказал Петька Сапогов.

      – Нет, не пущу. Это ты зачем тушишь электричество?

      – Не знаю, – захныкал Петька Сапогов.

      – Нет, врешь! Знаешь! – кричал Громкоговоритель. – Из-за тебя меня супом облили. Шпана ты этакая.

      – Честное слово, тогда не я тушил электричество, – завертелся Петька Сапогов. – Тогда оно само тухло. А вот когда монтер сказал, что по пробкам хоть топором бей, – ничего, я вечером и попробовал одну пробку ударить. Рукой, слегка. А потом взял ее да повернул. Электричество и погасло. С тех пор я каждый день тушу. Интересно. Никто починить не может.

      – Ну и дурак! – сказал Громкоговоритель. – Смотри у меня; если еще раз потушишь электричество, я всем расскажу. Мы устроим товарищеский суд и тебе не поздоровится. А пока, чтобы ты помнил, получай! – и он ударил Петьку Сапогова в правую лопатку.

      Петр Сапогов пробежал два шага и шлепнулся, а Громкоговоритель поднял бумагу и линейки, отнёс их в рисовальную комнату и, как ни в чём не бывало, пошел наверх.

      На следующий, девятый, день Громкоговоритель подошел к Палкарлычу.

      – Товарищ учитель, – сказал он, – разрешите мне починить электричество.

      – А ты разве умеешь? – спросил Палкарлыч.

      – Умею.

      – Ну, валяй, попробуй, авось никому не удавалось, а тебе удастся.

      Громкоговоритель побежал в прихожую, влез на вешалку, поковырял для вида около счетчика, постукал мраморную дощечку и слез обратно.

      И что за чудо! С того дня в 124-ом Детском доме электричество горит себе и не тухнет.

Д. Баш1928

      33

      Перо Золотого Орла

      Было решено, что как только кончится немецкий урок, все индейцы должны будут собратся в тёмном корридоре за шкапами с физическими приборами. Из корридора нельзя было видеть, что делается за шкапами, и потому индейцы всегда собирались там для обсуждения своих тайных дел. Это место называлось «Ущельем Бобра».

      Бледнолицые не имели такого тайного убежища и собирались, где попало, когда в зале, а когда в классе на задних скамейках. 〈Но зато у Гришки Тулонова, который был бледнолицым, была настоящая подзорная труба〉. В эту трубу можно было смотреть и хорошо видеть всё, что творится на большом расстоянии. Индейцы предлогали бледнолицым обменять «Ущелье» на подзорную трубу, но Гришка Тулонов отказался. Тогда индейцы объявили войну бледнолицым, чтобы отнять у них подзорную трубу силой. Как раз после немецкого урока индейцы должны были собраться в Ущельи Бобра для военных обсуждений.

      Урок подходил уже к концу и напряжение в классе всё росло и росло. Бледнолицые