Эра смерти. Эра империи. Майкл Салливан

красивый фрэй в белой мантии и тепло похлопал его по плечу.

      – Тэкчинри! – широко улыбнулся он.

      – Прайло? – Тэкчин ошеломленно уставился на фрэя, затем сказал Мойе: – Это мой отец. Он погиб во время войны с дхергами.

      – Рада познакомиться, господин.

      – Прайло, а где мама?

      Фрэй закатил глаза.

      – Она еще жива, дурень ты этакий!

      Слева от Мойи с десяток гномов окружили Дождя. Они обнимали, хлопали копателя по плечам и бранили его.

      – Ну что, наконец докопался достаточно глубоко?

      – Смотрите! Он кирку с собой притащил! Вот дурачина!

      – Эти деньки закончились, парнишка! Ты достиг дна.

      Мойе эти замечания казались обидными, однако они сопровождались улыбками и объятиями.

      Какие же дхерги странные.

      Когда Сара отпустила Брин, Дэлвин крепко обнял дочь, как делал тысячу раз при жизни. Знакомая картина пробудила в Мойе давно забытый укол застарелой, неприятной зависти.

      Мойя, зарабатывавшая на жизнь прядильным делом вместе с семьей Брин, всегда наблюдала за возвращением Дэлвина после долгого дня на овечьем пастбище. Сара встречала мужа поцелуями. Затем к нему подбегала Брин и что-нибудь ему показывала. Все это – запах приготовленного ужина, улыбки, счастье и любовь – вынуждало Мойю ускользнуть из дома, иначе остальные, заметив слезы в ее глазах, стали бы приставать с расспросами. Мойе не хотелось объяснять, какую пустоту она ощущает при мысли, что ничего подобного ей не суждено испытать.

      Наблюдая за воссоединением семьи Брин, Мойя почувствовала ту самую пустоту. Она огляделась в поисках собственной матери, но Одри нигде не было.

      Кое-что никогда не меняется.

      Сара заметила Мойю. С полным сочувствия взглядом женщина, бывшая ей ближе родной матери, подбежала к ней и крепко обняла ее. Оказавшись в ловушке Сариных объятий, Мойя не смогла сдержать слез.

      – Все хорошо, – успокаивала ее Сара. – Теперь все будет хорошо.

      Сара обнимала ее, вызывая в памяти тоску по трескучему огню в очаге и умиротворяющим запахам шерсти и только что испеченного хлеба – убежищу, которое Мойя когда-то обрела в соседском доме.

      – Твоя мама обязательно придет. Те, кто имели сильную духовную связь с кем-то из умерших, знают, когда это происходит. В ушах начинается звон, прямо как перед обмороком. Поэтому мы здесь. Одри приходила сюда раньше, но она… ну…

      – Она меня ненавидит, – ответила Мойя. – Всегда считала меня ужасной дочерью.

      Сара выглядела смущенной, как будто к ней неожиданно явились гости и застали в доме беспорядок.

      – Ничего подобного! Я в этом уверена. Просто врата были закрыты, и никто не знал, надолго ли, вот некоторые и ушли, не дождавшись. Уверена, Одри вернется. – Сара отерла слезы Мойи. – В любом случае мы здесь, и ты можешь побыть с нами, пока вы с матерью не найдете друг друга.

      – О… мама, – сказала Брин, вытирая глаза и щеки, – прости, но мы здесь не задержимся. Нам надо идти дальше…

      Родители