Пути Деоруса. Петр Машьянов

к себе друга, схватил за плечи и потряс. – Удалось?

      – Да, Молк тебя дери, отпусти! – Ганнон толкнул друга в грудь кулаком, но улыбку сдержать не смог. – Доставай теперь жетон из-под стола, иначе в море выброшу эту дрянь.

      – Не дрянь. Старый, но не с самой глубины? – раздался голос распластавшегося под столом Иннара.

      – Да.

      – Большой?

      – Не сомневайся, – ответил Ганнон, прикрыв глаза. – И тяжелый.

      – Та-ак, отлично, – радостно протянул ключник. В его карих глазах бегали золотые искорки. – Ну и где он?

      – В моей комнате, но еще нужно сходить на рынок, ты ведь не забыл уговор?

      – Конечно, конечно. – Иннар закивал и вдруг замер. – А ты вчера не успел?

      – Застрял на пляже.

      – Нашел время плавать. – Ключник с улыбкой протянул жетон. Ганнон взял его и наградил друга многозначительным взглядом. Иннар сдался первым.

      – Хорошо, хорошо! – сказал он, отходя и выставив перед собой руки, словно защищаясь. – К вечеру-то успеешь?

      – Да. Но принеси только тогда, когда закончишь обход, с собой не таскай.

      – Не учи ученого! – улыбнулся ключник. Он на мгновение задумался. – Так, надо успеть до полудня, а то опять получу от мегеры. – Иннар повернулся и быстро зашагал к лестнице.

      – Да кто ж тебя сюда… – Ганнон посмотрел вслед удаляющейся фигуре и только покачал головой. Была в этом изрядная доля лицемерия: «Я осуждаю Иннара за нарушение правил, а сам прошу его… Это ведь еще и богохульство, если подумать», – размышлял он про себя.

      Юноша повернулся к стене, которую целиком закрывали пергаменты с печатями и гербами благородных домов. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Стена осталась перед его внутренним взором, как будто Ганнон продолжал смотреть на нее. Пожелтевшие пергаменты рассказывали о переплетениях клятв верности и брачных союзах, о наследных землях и титулах, что связывали крылатые гербы Видевших и бескрылые – Слышавших, чьими символами были львы, тритоны, кони и прочие сказочные твари. Все они сходились к крылатому волку Избранников из дома Гамилькар, соседствовавшему на щите с длинношерстной коровой.

      Пергамента для Братства, к которому принадлежал Ганнон, на стене не было, и герба для него не существовало. Хотя служило оно Избранникам вернее многих, чьи торжественные клятвы были записаны здесь и скреплены печатями с гербами времен богов. Так и должно было быть. Методы, которыми братья доставали измену на свет, не подходили для этого зала с его священными соглашениями Видевших. Юноша сжал и разжал кулак: кольцо Братства он оставил в своей комнате. В путешествии выбора не было, но дома он предпочитал не носить его с собой.

      Крылатые гербы Видевших – и Успевших, и Изначальных – присягали Гамилькарам как Избранникам богов, а не как дому-сеньору, чтобы сохранить честь. Многие из этих лордов были в числе заговорщиков, но волновало их не благородство, а то, насколько богатыми оказались Дарованные земли, что были окончательно