Трудно быть феей. Адская крестная. Снежана Масалыкина

гимны петь голосом бархатным, завораживающим, райские кущи обещающим. Все феи тридцать пятого королевства собрались и шепоточком переливчатым заморских товарок своих с гостями знакомили.

      «А раз феечки здесь, – оглаживая бороду, слушая доклад шустрого помощника, размышлял Бабай Кузьмич, – значит, её величество королева Амбрелла своё позволение дала свадьбу Ждана посетить. А посему слово её по-прежнему крепкое, и в ближайшие годы опасаться её не след».

      Удовлетворённо вздохнув, хранитель стряхнул последнюю, видимую только ему одному пылинку с царского рукава, величественно распахнул двери и густым басом громко оповестил:

      – Его Королевское Величество Ждан Первый Беспардонович, государь тридцать пятого королевства сто сорок первого царства семьдесят второго государства.

      Глава 4. На границе тучи ходят хмуро…

      Амбрелла уютно расположилась в сиреневом зале своего дворца. Цвет сирени последние годы превалировал в её настроении. И Чомору это жутко злило. «Жёлудь с дуба – ветке легче», – без устали твердила она своей воспитаннице. А тут ещё царевна-лягушка муравьёв в пенёк подкинула. Прикатила в гости в прошлом месяце, да и принесла недобрую весть о скорой свадьбе пустобрёха (так про себя звала бывшего принца Ждана старая хранительница леса, а по совместительству – бессменная королевская нянька). Да по секрету поведала Чоморе: сиреневый, мол, признак болезненности души, тайных переживаний и страданий.

      «Ишь, ты, чего удумала! Королеву нашу, голубушку, в мертвячку обратить! А всё эта треклятая психья логия, будь она неладна! „Ах, ах, сиреневый – это маленькая смерть!“ – передразнивая царевну, противным голосом пропищала Чомора. – Да вовек такому не бывать, чтобы из-за пустопорожнего человечка красавица наша смерть приняла!» – ворчала про себя старая карга, заваривая свежий чай с лесными ягодами и собирая на поднос разносолы-вкусности для своей любимицы.

      Нянька упрямо считала, что королева зря простила бывшего мужа и ценой своей магии спасла его от страшного наказания. Заклятье вечного поиска совершенства грозило неверному возлюбленному феи, но Амбрелла выбрала лишение магии за нарушение обета.

      «А теперь что? Сердечко своё разбитое Эллочка в науках тайных по иголочкам-лепесточкам собирает. На других женихов и не глядит вовсе. А ведь за последний год кто только не сватался! – причитала Чомора, накладывая в розетку варенье из еловых шишек. – И эльф златовласый из Зелёных лесов на крылатых конях припархивал, и Кощей Бессмертный на драконе подкатывал, и Иван-царевич на ковре-самолёте залётывал, да всё без толку. Сидит в книжках своих, колдовство человечье изучает. Ох, не к добру это, быть беде!»

      Так, продолжая ворчать и ругаться себе под крючковатый нос, Чомора закончила приготовления и ласково тронула крупный оранжевый цветок, что свисал над кухонным столом с лианы. Раздался нежный перезвон, и в распахнутые двери вбежали еноты. Подхватили подносы с чаем и яствами и под предводительством