Дикарь и лебедь. Элла Филдс

только макнул палец в миску с овощным супом, что стояла на прикроватной тумбе. А затем облизнул. Когда его губы сомкнулись вокруг пальца, мне стало тошно – кровь взревела, забурлила в жилах. Он поморщился и изобразил рвотный позыв.

      – Звезды в небесах, какая же мерзость.

      – Мерзость – это твое здесь присутствие, – кашлянув, процедила я. – Будь добр, исчезни.

      – Если ты из-за отца все злишься, то, боюсь, извинений я тебе принести не могу, – сказал он со смиренным безразличием, которое вселяло скорее страх, чем злость. – Долг есть долг, и я не могу сойти с пути, проложенного для меня судьбой.

      Я повернулась к нему и недоуменно заморгала.

      – Твой долг – убивать сотни – нет, тысячи наших земляков?

      – Да – если это необходимо. И людей тоже. – Он постучал пальцем по незажженной лампе, и та вмиг пробудилась к жизни – внутри заплясало пламя. – Я ни для кого не делаю исключений, солнышко.

      Я презрительно усмехнулась. Глаза заволокло кровавой пеленой, я стиснула шарф в руке.

      – Ты отвратителен.

      Невзирая на мой негодующий вид, он сел на кровать и подтянул под себя длинные ноги – древесина заскрипела под нашей тяжестью.

      – Тогда давай сюда свою руку, и покончим с этим быстрее.

      Я только сцепила пальцы, а он посмотрел на это с возмутительной ухмылкой, склонив голову вбок – золотистые пряди сползли ему на лоб.

      – Зачем ты здесь?

      Он вскинул брови и уставился на меня так, будто я сама должна была понять, зачем он опять сюда явился.

      – Лебедушка, боюсь, я обречен следовать за тобой, куда бы ты ни отправилась. – Слова эти прозвучали резко, взгляд его был льдистым, и я не могла понять, радует его сказанное или бесит.

      У меня в горле набух комок, страх задавил ярость.

      – Мне это не по вкусу.

      – Ты так говоришь только потому, что я убил твоего отца и множество других созданий. – Он отмахнулся, подобрал мантию и без спроса взял меня за руку. – Злиться потом будешь. Давай, у меня сегодня еще дела есть.

      Потрясенная, я даже не отстранилась. Только раздраженно воззрилась на мантию, лежавшую между нами, будто моей ненависти было достаточно, чтобы спустить с него шкуру. И вдруг заметила, какие разные у нас руки: в его огромной ладони моя казалась просто крошечной.

      Вдоль края мантии пунктиром пролегла золотая строчка. Я стиснула зубы, но порыв одолеть не смогла. Знание – сила.

      – Можно кое-что спросить?

      – Спросить можно, но ответа я тебе не обещаю.

      Я вздохнула, а он, не выпуская мою руку, отшвырнул мантию в сторону и на ее место положил большое пальто.

      – Увечья, пытки, запугивание…

      – Политика навевает на меня скуку… – сказал он. – Если тебе очень надо знать, у меня назначена встреча с дядей и двумя моими… – Он наморщил нос и задумался. – Пожалуй, проще всего назвать их друзьями.

      Не знаю, была ли это попытка пошутить, или он и правда