.

куда вошел Мевлют, стоял сильный запах ракы. Он услышал радостный гомон веселых людей, уже изрядно выпивших, хотя вечер еще не подошел к концу. За обеденным столом, занимавшим почти всю маленькую гостиную, сидели шесть или семь мужчин и женщин и, глядя в телевизор, включенный, как обычно в домах Стамбула, на полную громкость, одновременно смеялись и разговаривали.

      Когда они заметили, что Мевлют вошел, за столом воцарилось молчание.

      Мевлют прошел на кухню, а там изрядно подвыпивший человек пробормотал ему: «Ну-ка, братец, налей-ка нам бузы». Это был не тот человек, которого он видел в окне.

      – А корица и жареный нут у тебя есть? – поинтересовался выпивший.

      – Есть. Сколько вас человек?

      – Сколько нас? – насмешливо крикнул человек невидимой компании в комнате.

      Те, кто сидел за столом, принялись, подшучивая друг над другом, решать, сколько же их собралось.

      – Приятель, если буза слишком кислая, я не буду ее пить! – раздался голос одной из женщин.

      – Буза у меня сладкая, – отозвался Мевлют.

      – Тогда я не буду, – послышался мужской голос. – Бузу лучше всего пить, когда она кислая.

      Сидящие за столом заспорили.

      – Иди сюда, торговец, – позвали его.

      Мевлют перешел из кухни в гостиную и там почувствовал, как сильно он отличается от тех, кто был там, каким нищебродом кажется им. На мгновение воцарилась тишина и неловкость. Все за обеденным столом с любопытством смотрели на него. Это любопытство было вызвано и тем, что сидящие видели перед собой нечто из далекого прошлого – то, мода на что давно прошла. Такие взгляды Мевлют часто ловил в последние годы.

      Три женщины были крашеными блондинками. Мевлют заметил, что человек, который спас его от собак, сидит во главе стола между двумя из них.

      – Буза может быть и сладкой, и кислой, – ответил Мевлют с достоинством.

      – Слышь, торговец, ты этим деньги хоть зарабатываешь?

      – Зарабатываю, хвала Аллаху!

      – Так, значит, это дело приносит деньги… Сколько лет ты этим занимаешься?

      – Я торгую бузой уже двадцать пять лет. А прежде по утрам торговал еще и йогуртом.

      – Если ты двадцать пять лет этим занимаешься, да еще и зарабатываешь деньги, ты, должно быть, богат. Разве не так?

      – Мы, к сожалению, так и не разбогатели, – ответил Мевлют.

      – Почему?

      – Все наши родственники, с которыми мы приехали из деревни, сейчас богаты, но мне не повезло.

      – Почему не повезло?

      – Потому что я честный, – сказал Мевлют. – Я никогда не лгу, не продаю порченый товар, не совершаю харам[7] ради того, чтобы у меня был большой дом и чтобы дочке сыграть богатую свадьбу.

      – Ты что, святоша?

      Мевлют давно заметил, что в домах богачей подобный вопрос с некоторых пор приобрел политический смысл. На выборах в мэрию Стамбула, которые прошли третьего дня, победила происламская партия,

7

Харам – запретное, недозволенное в исламе.