Завтрашний царь. Том 1. Мария Семёнова

не богаты. Вона Югвейн у кощеев кольчугу купил, всю дырявую, кузнецу отдал латать…

      Ялмаковичи в бою легко не давались. Ополчане их валили вдесятером, забивали вилами, топорами, уродуя железные рубахи.

      – Да и как, – продолжал Окаянный, – боярину обратить стрелы на тех, кто за его щитом рос? Боевое знамя увидят, глядишь, со страху притихнут.

      Сеггар заметил:

      – Моя, значит, заступа твоему… Угу-Югу не глянулась.

      – Не в том дело, дядя Неуступ, – улыбнулся Сиге. – Ты добычи в Сегду отправил – возы с натуги трещали. Соблазнишься ли за тридевять болот неторниками ради мази от глазной гнойницы?

      Сеггар хмурился, крутил длинный ус.

      – Ради мази?..

      – Ну да. Мне задаток дорогими лекарствами посулили. Золота-серебра в той волости негусто, а вот зелейщики, говорят, знатные.

      Неуступ спросил совсем прямо:

      – Так на что тебе мой совет, Сиге? Чем смущаешься?

      Окаянный вздохнул, помедлил.

      – Места у них глушьё, торга нет, своим кру́гом живут, даже маяков не пускают. Я начертания смотрел… на Коновом Вене и то понять легче, где зеленцы, где урманы безвыходные. Решил, вдруг ты что подскажешь?

      – А имя есть у той украины?

      – Уркарах. Земля Вешнего Грома.

      – Погоди… это не у Венца ли?

      – У него. Там и прежде Беды нелюдье было: болота да горы каменные… ныне подавно.

      Издали долетели струнные звоны. К шатру, окружённый воинами и весёлыми девками, подходил гусляр Окаянного. Югвейн с любопытством повернулся навстречу, но за спиной вспыхнула перебранка. Оружные спутники гонца отталкивали босомыку. Человечишко терзал в руках шапку, одежда выглядела собранной по выкидным кучам, полосы на штанах угадывались с трудом.

      – Услышь, милостивец!..

      Боярский посланник подхватил полу плаща:

      – С глаз уберите.

      – Милостивец… – уворачиваясь от черенков копий, зачастил несчастный Галуха. – Напрягатель меткого лука, верховой сокол славного Гволкхмэя Кайдена!

      Посланник задержался, впервые посмотрел в полные страха, ищущие глаза.

      – Что тебе?

      – Подобно Хадугу Четвёртому, твой владыка посвящал свои дни благородному искусству охоты… теперь, говорят, он слушает гончих с вершины холма, восседая на войлоках и коврах… Есть ли кому достойно воспеть его былые удачи? Восхвалить доблестных сыновей?..

      – Откуда ничтожному вроде тебя знать имя моего прегрозного господина?

      – Твоё высокостепенство изумится, узнав, сколь многое достигает ушей никем не замечаемого певца…

      Югвейн задумался.

      – Ты учён вежеству, – проговорил он затем. – Твой охабень когда-то дорого стоил…

      – Дивно верен глаз твоего высокостепенства, – обрёл надежду Галуха. – Этому игрецу случалось петь у подножия тронов. Пока череда злосчастий не ввергла меня в это ка́лево, не отдала произволу грубых людей…

      Витязи смотрели, кривились, помалкивали. В чужие дела встревать не рука. Лишь Облаку, богоречивому гусляру, до приличий