Золотые земли. Его забрал лес. Ульяна Черкасова

и никак не могу согреться, хлюпаю носом и пью чай. Рядом сидит Клара и очаровательно краснеет, пытаясь вышивать.

      Очень злюсь на всё, особенно на карету и ботинки. Писать работу для университета никак не получается.

      От злости накапал чернил в дневник.

      Не знаю, в чём мне теперь ходить. Денег нет.

      Merde

      13 студня

      Кажется, мои пальцы до сих пор пахнут кровью. Я часа два драил руки щёткой, а всё равно вижу и чую кровь. Merde.

      Начну по порядку.

      Да с чего тут начать?

      Но нужно, нужно рассказать всё, даже если придётся писать всю ночь. Только тогда, наверное, смогу заснуть, когда передам всё бумаге. Вдруг это поможет и чернила смоют кровь с моих пальцев?

      Начну прямо сначала, как приехал в усадьбу. Меня приняли как дорогого гостя, и, если не считать странного грубого поведения графа, всё было отлично. Но я давно привык к неотёсанности ратиславцев и не жду от них ничего другого. Честное слово, Лёшка – просто бриллиант, находка, настоящее сокровище. Порой и не верится, что такой человек может быть ратиславцем, хотя он самый что ни на есть потомственный ратиславский дворянин, а все ратиславские дворяне – душегубцы, каких поискать.

      Но случились три приятных события.

      Во-первых, heureusement[6], несмотря на все признаки простуды, я проснулся совершенно здоровым.

      Во-вторых, рано утром извозчик доставил мои вещи.

      В-третьих, милая Клара обещала помочь в моей работе и провести в ближайшую деревню, а там найти старожилов, которые готовы поделиться быличками и сказками.

      В общем, поначалу всё шло отлично. Мы с Кларой встретились рано поутру за завтраком.

      – Мы будем одни, – предупредила она. – Граф уехал, отец уже работает, а Настасья Васильевна так рано не встанет.

      Сонные слуги налили мне холодный кофе, и будь я ратиславцем, так выругал бы их последними словами, но мой отец всегда настаивал на том, что настоящий дворянин не показывает свои чувства, особенно в гневе, и сильную печаль, поэтому я грустно цедил этот ужасный, отвратительный кофе, пока его не попробовала Клара.

      Хотя моему ли отцу учить скрывать чувства? Интересно, получилось ли скрыть ту дыру от пули над входными дверями в главном холле? Не представляю, как матушка объясняет это гостям. Не скажет же она, в самом деле, правду?

      Он стрелял в меня. Мой собственный отец. Создатель! И он ещё надеется, что я вернусь?!

      В общем, я терпел и пил холодный кофе, пока его не попробовала Клара.

      – Ох, Михаил Андреевич, как же вы это пьёте? – спросила она с нескрываемым удивлением. – Маруся, Марусенька…

      Слуги графа в его отсутствие, по-видимому, совсем не утруждают себя ни дисциплиной, ни хорошими манерами. Кларе пришлось самой подняться и сходить за этой Марусенькой, которая, к слову, так и не показалась на глаза, а всучила ей поднос с кофейником.

      Горячий кофе я в итоге выпил, но на душе было по-прежнему как-то гадко.

      После

6

К счастью (фр.).